Третий Георг

Холт Виктория

Да, Георг действительно образцовый семьянин.

СКАНДАЛ ДОМА

Семья, однако, могла оказаться и тяжелым бременем.

Георг давно знал, что его братья ведут скандальный образ жизни. Сожалея об этом, Георг напоминал себе, что в этом отчасти виновато их воспитание. Мать так стремилась уберечь их от соприкосновения с порочным миром, что, практически, держала взаперти до тех пор, пока они не стали достаточно взрослыми, и уже не могли продолжать ту уединенную жизнь, которую она устроила им. И вот результат!

Оказавшись на свободе,

они пустились в разгул, отчаянно, лихорадочно пытаясь наверстать упущенное.

Взять хотя бы Эдуарда, любимого его брата. В детстве и юности они делились друг с другом своими тайнами. Именно Эдуарду Георг рассказал о своей первой любви к Ханне Лайтфут, и тот ответил ему, что всегда, во всех делах будет рядом со своим братом. Но освободившись от материнской опеки, Эдуард пустился в такой разврат, что Георг уже больше не мог испытывать к нему прежнюю любовь. А Эдуард упрекал брата за притворную, как ему казалось, стыдливость. Все это подорвало их товарищеские отношения, но они все еще были привязаны друг к другу. Георг по своей натуре был добрым и любящим человеком, и поэтому его любовь к брату нельзя было так легко разрушить. Эдуард, герцог Йоркский, много путешествовал по другим странам и однажды, будучи в Монако, сильно простудился и умер.

Для Георга смерть брата явилась тяжелым ударом, хотя его привязанность к Эдуарду к тому времени немного ослабла. Он не мог забыть их детскую дружбу и долго скорбел по брату.

А теперь ему предстояло получить еще один удар, на этот раз от самого младшего из двух оставшихся у него братьев – от Генри, герцога Камберлендского.

Как-то раз молодой Камберленд пришел к Георгу с несчастным видом. Это было так необычно для него, что Георг сразу же заподозрил, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Вскоре обнаружилось, что действительно случилась беда.

– Георг, я свалял дурака, – откровенно и просто признался тот. Назвав его по имени, Камберленд словно подчеркивал, что обращается к Георгу как к брату, а не как к королю.

– Это меня нисколько не удивляет, – ответил Георг. – До меня время от времени доходят слухи о твоих проделках. Что же произошло на этот раз, а? Что?

– Лорд Гросвенор, Георг.

– Ну, ну, так что же с ним, а? Что? Продолжай.

– Он подает на меня в суд и требует возмещения убытков.

– Подает в суд на члена королевской семьи! Он не смеет!

– Да, Георг, он угрожает сделать это.

– На каком основании, а?

Камберленд смутился и робко проговорил:

– Видишь ли, я одно время был безумно влюблен в леди Гросвенор.

– Ты просто идиот! Дурень! А теперь что?

– Он подает на меня в суд за обольщение леди Гросвенор.

– Но этого же не может быть, – вскричал король, прекрасно понимая, что все это правда.

Камберленд с несчастным видом кивнул головой.

– Надо все это срочно остановить!

– Уже слишком поздно. Дело вот-вот должно слушаться в суде… Я не сообщал тебе, так как знал, что ты будешь всем этим шокирован. Ты такой благоразумный, Георг. Тебе просто не понять подобные вещи.

– О, перестань! – сказал король. – Какой прок от того, что я пытаюсь быть примером, если моя собственная семья подрывает все мои усилия?

Камберленд попытался подольститься к нему:

– В этом нет ничего странного,

Георг. Большинство людей когда-нибудь спят с чужими женами.

Король побагровел.

– Убирайся! – крикнул он.

Камберленд ушел удрученный, но, правда, совсем немного. Рано или поздно король все равно бы узнал, какое дело слушается в суде. И Камберленд понял, что будет лучше, если он первый сообщит ему эту новость.

Весь Лондон чрезвычайно забавляло это судебное разбирательство. Герцог Камберленд по уши влюбился в Генриетту, леди Гросвенор и попытался соблазнить ее. Она не противилась тому, чтобы быть соблазненной, и теперь ее муж – по существу, один из самых известных лондонских кутил, – решил сделать себе капитал на этой любовной истории. В конечном счете, можно было ожидать, что он получит большую компенсацию от герцога королевской крови.

Лорд Гросвенор подал на Камберленда в суд. А леди Гросвенор сохранила письма Камберленда, что было весьма практично со стороны этой дамы, так как помогло делу, задуманному ее мужем. Письма зачитывались в суде; полные грамматических и орфографических ошибок, они стали просто кладом для пасквилянтов. Весь Лондон был осведомлен о том, как распутный герцог из королевской семьи, далеко не грамотей, гонялся за такой же беспутной леди, охотно позволившей соблазнить себя.

Вдовствующую принцессу весьма огорчила эта история; но, по-видимому, были и другие причины ее угнетенного состояния. Она уже больше не могла обманывать себя. Ее горло поразила какая-то болезнь. Временами на принцессу Августу находила апатия, и тогда ее единственным желанием было уединиться в своих апартаментах. Но больше всего ей хотелось скрыть от всех то, что происходило с ней.

Иногда ее мучили страшные боли, и она принимала немного опиума, который давал ей временную передышку. Ее огромное желание не посвящать никого в свою тайну, служило ей своего рода поддержкой, и хотя многие находили, что порой она выглядит слишком усталой, и хотя вдовствующей принцессе было немногим больше пятидесяти, все приписывалось ее возрасту.

Втайне она сознавала, что эта «штука» у нее в горле – ее убийца. Она знавала других людей, страдавших от такой же болезни. Принцесса догадывалась, что у нее опухоль, которая будет постепенно становиться злокачественной и вытягивать из нее жизнь. Но это нескоро. А пока даже лорд Бьют не должен ничего знать. А когда все кончится, его утешит мисс Вэнситтарт. Ее радовало существование этой женщины, и она не очень будет сожалеть о том, что ей суждено оставить его, зная, что любимый мужчина остается в надежных руках. Она стала относиться ко всему более философски, глубже, чем прежде, изучала себя.

Иногда принцесса Августа улыбалась своему отражению в зеркале, но когда оттуда на нее глянуло лицо, с которого была снята маска жизнерадостности и на нем отразилась терзавшая ее изнутри боль, она прошептала:

– Видимо, я действительно очень люблю этого человека. И она немного всплакнула, вспоминая о своем прошлом, о том, когда они впервые встретились в тот дождливый день, о том, каким сдержанным, добрым и внимательным был Бьют, сохраняя дистанцию до того дня, когда после смерти Фреда им казалось правильным и справедливым стать любовниками.