Третий источник
Шрифт:
Из ванной Фантик выбрался вполне освеженный, мимоходом отметив две вещи: компания увеличилась раза в четыре-пять, а реальность своих привычных очертаний не обрела - вокруг кружил целый букет голый эмоций, и цветные вуали энергий оплели его со всех сторон. Возможно он просто был уже пьян, когда с размаху ухнулся в этот водоворот: нет, нет! Только не джин, лучше повторим "Северное сияние"... Лучше выпить водки литр, чем сосать этот "Бифитер"...
– это Дрон пожимает руку... А откуда он здесь взялся? Ну да ладно... Ну литр - не литр,
Вот чья-то женская рука и Фантик целует ее - извините моя прелесть, я ослеп от вашей красы и не могу разглядеть ваше лицо... Давайте лучше на ощупь. Нет? Простите... Жареные ножки? Что еще за извращение?!! Кто посмел жарить ножки? Вы, мадам? Нет, ваши лучше сырыми, позвольте отведать... Крот, не доломай мне кровать! Мерзавец! А то новой от тебя хрен дождешься... Водки? Охотно!... Позвольте ангажировать вас на мазурку... Дайте немому сказать... И сигарету...
Фантика переклинило окончательно. Почему-то ему хотелось всех женщин называть на "вы"...
Здорово, Еж, давно тебя не видел. Месяц? Да это же целая эпоха. Давай выпьем... А, Таня, привет. Нет, с тобой только на брудершафт... Здорово все же было бы уплыть в натуре к чертям собачьим! А, так в ванне была не ты. Ну это дело поправимое...
А теперь - дискотека!!!
***
В какой то момент Толяныч осознал себя на кухне, и почему-то, с Пичкой. Все было так неопределенно, так расплывчато. Они как раз сумбурно вели разговор что-то типа: ты, мол, Толяныч, не обижайся, ты - хороший, а у меня муж через три дня приезжает из Англии... Так, кто у нас муж? Ах да, муж... Безнадежный взмах руки. Ты обиделась? Да нет... Просто эти девки, народу толпа, да еще в прошлый раз ты... Да брось ты, Пича... Да я ничего...
Толяныч приобнял ее и только собрался приступить к утешениям, даже рот раскрыл, чтоб соврать чего-нибудь поубедительней, как за стенкой в туалете кто-то так отчаянно взревел, что Толяныч аж поперхнулся. Кто-то из гостей уже успел перебрать. Он выждал с минуту - все стихло. Собрался с мыслями:
– Ну, ладно...
– Опять дикий рев и смачные плевки. Толяныч умолк, рев тоже.
– Ладно...
– Рев.
– Да заткнешься ты?!!
– Тишина.
Толяныч честно пытался начать свой спич раз восемь, но безуспешно - его постоянно заглушал анонимный харчеметатель. Это сколько же надо было принять! Он исполнился восхищением перед такими возможностями, и ведь явно человек-то хороший - воду спускал уже раз пять.
– Так...
– Выждав на этот раз для верности пару минут, все же начал Толяныч, но оказалось, что тот, в туалете, все это время просто собирался с силами, и они опять грянули одновременно. Звук, издаваемый оппонентом, напоминал мини-Ниагару.
– Слушай, может он там по новой пьет в перерывах?
– Давясь смехом закричал Толяныч, стараясь заглушить глас, вопиющий в туалете.
– Прямо из бачка.
– Ты можешь быть серьезным хоть минуту?!
– Закричала Пичка.
Он заверил, что серьезен, как поп перед повешеньем, тьфу, в смысле под
– Тогда пошел ты на хер!!!
– Уже там...
– С обреченностью сказал Толяныч, и Пичка ушла, хлопнув дверью.
Толяныч посидел немного в одиночестве, надеясь увидеть кудесника от унитаза, но никто так и не появился. Тогда он подошел к двери, подергал ручку, постучал - эй, кто там, выходи. Ответа не последовало, вернее он был по-прежнему нечленоразделен, зато изобиловал фриотурами, словно шумелец одновременно практиковался в горловом пении.
Толяныч вздохнул и отправился в комнату, из чистого лишь упрямства подергав дверную ручку туалета последний раз:
– Занято!!!
– Неожиданно раздалось в ответ, и по голосу он кудесника не опознал.
Зашел в комнату, и на него с силой в двенадцать баллов обрушился Крот, облапил, навалился:
– Где... Ольга?...
– Тяжелый, собака.
– В Донецке...
– Тебе... звонил... какой-то Бобер... не-е... Имбир... не-е... Бербер, во!
– И Серега повалился на малютку, чего многострадальное ложе перенести, конечно же, не смогло и окончательно просело всеми своими ножками.
– Отбой, бля...
– Мать твою, урюк!!!
– заорал Толяныч, хотя остальные восприняли выходку Сереги, как добрую шутку.
"Бербер? Этого еще не хватало... Этому-то чего из-под меня опять надо?!!"
Неожиданная мысль сверкнула так ярко, что на мгновение Толяныч даже ослеп. Прозрел и быстро застучал по кнопкам определителя. Точно! Номер, с которого звонил Бербер точнехонько такой же. Так. Вот значит кто мне всю неделю названивал. Ну как не вовремя! Или наоборот вовремя? Ведь эта гнида всегда лезет, стоит у меня проблемам нарисоваться.
"Значит Бербер..." - решил он, плюхаясь на малютку, чем окончательно ее доконал. И провалился в небытие рядом с Кротом.
***
Как это не банально звучит, но утро опять было хмурым, правда солнце еще не взошло. Преодолевая тяжесть в голове, Толяныч прошел на кухню и долго и жадно пил из чайника.
"Лучшее средство борьбы с пьянством всегда являлся труд. Всегда, но не сейчас! Господи Боже, в которого я не верю, как же башка трещит..." необходимость резко подправить здоровье оказалась нестерпима, но мысль об алкоголе любой концентрации взывала стойкое отвращение, и он попил еще. Чайник кончился.
– Труд, труд, и еще раз - труд!!!
– Толяныч обозрел кухню, заставленную пустой посудой.
– Вынесу в четыре ходки.
И он бодро взялся за дело, за несколько минут на радость собирателям бутылок превратив лестничную клетку в подобие пункта приема стеклотары. Обилие форм и этикеток радовало глаз: ты смотри, даже "Стругораш" пили - это уж совсем беспредел. Кухня стала чиста и просторна, чему Толяныч несказанно порадовался и пошел в большую комнату. Так, бляха-муха, - тут уже четырьмя ходками не обойтись. Он обогнул останки Малютки, где спали несколько человек, и принялся осторожно собирать бутылки...