Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)
Шрифт:
У критян тоже существуют три легенды о катастрофах, причем две из них связаны с богом морей Посейдоном. Был в стаде Миноса необыкновенный бык, и однажды царь неосмотрительно посулил его в жертву Посейдону. Когда подошло время жертвы, Минос пожалел о данном обещании и задумал обмануть бога, подсунув ему другого быка. Разгневанный Посейдон вселил в быка безумие, и животное, изрыгая пламя, носилось по Криту до тех пор, пока не опустошило его. Затем по повелению богов этого быка поймал Геракл и привел к царю Эврисфею. Однако Эврисфей отпустил животное на волю, и участь Крита постигла чуть ли не всю Аттику…
Подтверждать мифы мифами не принято, но нельзя не поразиться параллели между этим мифом и легендой об Огиговом потопе. В обоих случаях виновник катастрофы — Посейдон, в обоих говорится о гибели Крита (в легенде об Огиге это подразумевается) и страшном бедствии в Аттике. Если продолжить мифологические
Еще один критский миф, имеющий прямые аналогии в эпосе многих народов мира, связан с отдаленным потомком Миноса — царем Катреем. Однажды Катрей получил оракул, что должен быть убит своим сыном Алтеменом. Алтемен, узнав об этом, удалился в добровольное изгнание на остров Родос. Но когда Катрей состарился, он тоже был вынужден отправиться на Родос, дабы призвать на царство своего единственного наследника. Увидев критский флот, родосцы приняли его за пиратскую эскадру, и в завязавшейся схватке Алтемен убил не узнанного им отца. Когда страшная истина открылась ему, он воззвал к небу с просьбой покарать его, и разверзшаяся по велению богов земля поглотила отцеубийцу. Основной стержень этой легенды совершенно ясен: вследствие какой-то катастрофы, вероятнее всего землетрясения, Крит лишился владыки. Если обра< титься к истории, то наиболее приемлемой датой такого события представляется 1470 год до н. э. К этому году археологи предположительно относят сильное извержение Санторина, вновь разрушившее на Крите города и дворцы, а во многих районах Средиземноморья заметно изменившее рельеф.
Третья легенда Крита продолжает предыдущую. После гибели Катрея и Алтемена царем Крита стал сын Девкалиона Идоменей. Это имя известно из поэм Гомера: Идоменей был участником Троянской войны. Когда после взятия Трои он возвращался домой, Посейдон наслал на его корабль жестокую бурю. Потеряв надежду на спасение, Идоменей поклялся принести в жертву Посейдону первое живое существо, встреченное им на берегу. Однако вместо пс^, на что рассчитывал царь, его встретил сын, родившийся и выросший за время его отсутствия. Верный слову, Идоменей принес ребенка в жертву. Но разгневанные боги устроили так, что критяне изгнали Идоменея вместе с семейством, а затем Крит и его жители были уничтожены за преступление своего царя. Сюжет этого мифа перешел почти в точности в библейскую книгу Судей, повествующую о полководце Иеффае, пообещавшем богу, что если тот поможет ему победить, он принесет ему в жертву первое, «что выйдет из ворот дома». Всевышний отнесся к просьбе чутко, и верному слову Иеффаю пришлось зарезать собственную дочь, вышедшую его встречать.
При помощи радиоуглеродного анализа удалось установить довольно точную дату гибели Крита: 1400 год до н. э. И она удивительно согласуется с легендой об Идоменее: причиной гибели царства действительно явилось сильное земле — и моретрясение, вызванное новым извержением близлежащего острова—вулкана Санторин, а между этой и предыдущей катастрофами прошло около семидесяти лет — время жизни одного поколения.
И наверняка те, кому удавалось каким-нибудь чудом спастись из гибнущих мест, рассказывали потом о всемирном потопе и гибели человечества. И воздвигались на побережье цепочки менгиров и дольменов — памятников чудесного спасения, и возносился к небу ароматный дым благовоний, возжигаемых на сооружаемых тут же алтарях. Возможно, эти люди приносили с собой какие-то элементы культуры, и их называли родоначальниками
Какими же были они, эти немедяне, фир-болг, туаты, именовавшие себя греками? Что знаем мы об их родине и сможем ли хоть как-то дополнить скупые строки легенд, отчаянно противоречащие и друг другу, и археологическим данным? Если, скажем, моровая язва, скосившая партоланян, может напомнить эпизод времен строительства троянских стен, когда одновременно Аполлон наслал на Трою чуму, а Посейдон — морское чудовище; если потопы, погубившие Кессаир и потомков Немеда, можно попытаться увязать с легендами Греции и Крита, то дата основания Эмайн—Махи (450 год до н. э.) и ее гибели (между 281 и 450 годами) или время царствования некоторых верховных королей Ирландии, начиная по крайней мере с Угайне Великого (VI век до н. э.), куда более конкретны, а главное — археологически достоверны. Но Немед-то явился в Грецию намного раньше. Каким же был мир, оставленный им за кормой своего корабля?
Наши знания о Греции уходят в глубь веков не дальше Троянской войны, превосходно описанной не участвовавшим в ней Гомером. Материальные памятники, обнаруженные на Крите, едва ли можно рассматривать в. русле общегреческой культуры, так как они принадлес жат эпохе, предшествовавшей формированию греческой нации, и представляют собой совершенно самобытное явление. Отношение критской культуры к эллинской можно уподобить взаимоотношению культур Византии и Древней Руси. Как Русь, так и Греция восприняли наиболее общие элементы предшествующих цивилизаций, уже вступивших в период упадка и стоявших на краю гибели.
В еще большей степени это относится к области исторической. О дописьменных периодах древних государств можно составить некоторое представление лишь по малочисленным и полуразрушенным материальным памятникам да еще по религиозным верованиям, закрепленным в мифах. Степень полноты, достоверности и точности последних достаточно хорошо известна по результатам раскопок и некоторым библейским сказаниям, предопределившим немало открытий в странах Востока. Успехи археологов и вслед за ними историков, этнографов, географов объясняются тем, что «чистой» религии люди никогда не знали, и все их мифы неизбежно имели вполне земное происхождение, будь то ритуальные охотничьи танцы пещерных жителей или финикийский миф об Адоне, с которым мы познакомимся ниже. Иными словами, чтобы описать Троянскую войну, нужно как минимум иметь Трою. Детали можно сколько угодно домысливать и расцвечивать, но основа, костяк мифа должны отражать реальность той эпохи, в какую они складывались.
На первый взгляд раннегреческие мифы больше похожи на сказки, но только на первый взгляд. Все, что сегодня для нас — норма жизни, еще сто лет назад можно было бы принять за голый вымысел: кинематограф, телефон, космические корабли. Чего же требовать от мифотворцев? И тем не менее внимательное прочтение мифов поразит непредубежденного читателя не только заложенным в них глубоким смыслом, но и совершенно невероятным научным предвидением, объяснить которое современная наука пока не может.
Из вечного и безграничного Хаоса, как сообщает Гесиод, родила сама себя Гея (Земля). Греки, должно быть, сперва воспринимали это априорное заявление как извечную аксиому. Уже во времена Фалеса оно было поставлено под сомнение. Но понадобились века с их сотнями космогонических теорий и религиозных догматов, с эпохальными открытиями и кострами инквизиции, чтобы ученые пришли к выводу: да, Земля, как и другие планеты, возникла сама по себе, сконденсировавшись из газопылевой туманности (Хаоса). Что это? Наитие Гесиода или отзвук древнейшей системы знаний, затерявшейся в пространстве и времени? Ведь и египетский Ра родил себя примерно так же, и индийский Брахма…
Далее миф повествует о том, что Гея породила Урана (Небо), а потом у них родился сын—титан Крон, или Хронос (Время). Опять наитие? Сегодня-то мы знаем, что небо — это пространство, атмосфера, специфическая именно для Земли, и что время течет по-разному на разных планетах, то есть наше время — детище нашей планеты и никакой другой, ибо категория времени связана со сроком жизни разумных существ, так же как категория пространства — с биологическими возможностями передвижения их в условиях родной планеты. В мифах и сказках категория времени совсем иная, и об этом нужно постоянно помнить. Тогда и семь дней, за которые фир-болг приплыли из Греции в Ирландию, выглядят правдоподобными — это вполне. реальные пятьдесят шесть дней. Тогда и подвиги Геракла обретают совсем иную окраску: это тяжкий и долгий труд. Многое, очень многое предстает тогда в ином свете…