Третий прыжок с кульбитом и портфелем
Шрифт:
— С вами, Антон Михалыч, не соскучишься. Опять хулиганы напали?
Хороша козочка на цокающих шпильках! Халатик без спойлера, верхняя пуговка расстегнута, попка обтянута… Летняя жара диктует свои правила гардероба — тут захочешь помереть, все равно ничего не выйдет. Тем более, Кате обещано кило настоящей докторской колбасы, а обязательства надо исполнять.
— Хулиганы, — подтвердил я, причем без обмана, — они всюду. В следующий раз буду отстреливаться.
В процедурном кабинете шустрая медсестра сразу кольнула чем-то седативным, от чего
Очнулся в палате. Солнце здесь выключили, заменив его предвечерним сумраком, а оконное стекло с уличной стороны тщательно забрызгали каплями дождя. Осторожно скосив глаз, я огляделся.
Больничная комната оказалась скромнее моей прежней — здесь не было ничего лишнего. Ни холодильника, ни телевизора, ни Коли Уварова. Спартанская обстановка состояла из двух кроватей с прикроватными тумбочками, да еще стола и трех стульев. Вторая дверь в стене, скорее всего, означала санузел.
Поддерживая прохладу, сплит-система гудела еле слышно. Что раздражало, пробудился не по этой причине — у соседней койки две наседки в зеленых больничных халатах кудахтали над Антоном.
— Что же это такое, господи?! — причитала Алена. — Где медицинский персонал? Воткнули капельницу и слиняли. Нормально, да? Больница называется. А смотреть за пузырьками кто будет? Думают, раз спину больным зашили, так и все? Жизнь спасена? Поубивала бы…
— Да помолчи ты уже! Тоша, наверно, хочет пить, — Вера держала в руках две бутылочки. — Минералку с газом будешь? Или без? Антоша, стой, ты куда?!
— В туалет хочу, — злобно хрипел Антон, пытаясь подняться.
— Нельзя, миленький! — Вера удерживала его за плечи. — Тут капельница капает. А давай я тебе уточку подставлю?
— Нет! — он вяло затрепыхался снулой рыбой.
Все-таки досталось парню крепко, вырваться из цепких ручек не удавалось. Да и не побегаешь особенно из положения «лежа на боку», когда в одной руке капельница торчит, а другая к груди примотана.
Невзирая на протесты пациента, из-под функциональной кровати Вера выудила антикварный эмалированный предмет. Суета сопровождалась звоном, а невнятное бормотание самозваных санитарок закончилось пикировкой.
— Да кто ж так молодецкое хозяйство держит? — бурлящая возмущением Алена переключила внимание на товарку. — Брызгает за край! Детство у некоторых прошло, а ничему полезному так и не научило. И вообще, ты руки мыла? Дай сюда, это тебе не кисточка на уроке рисования, а обычная мужская харизма.
— Поломаете харизму, обеим руки вырву, — слабым голосом пообещал Антон. — Отвяньте уже! Дайте помереть спокойно.
— Хватит орать, человека разбудили, — заметила Вера. — Как дела, Дед?
— Как у негра на плантации: не чувствую демократии в спине, — пробурчал я. — Откуда вы здесь такой толпой?
— Анька вернулась и притащила, — отозвалась Вера. — Кобыла здоровая, ей все нипочем.
Глава вторая, в которой начинай сначала, где
Такое легкомысленное отношение к нашей спасительнице заставило меня вступиться:
— Анюта всего лишь высокая девушка, — я обвел помещение глазами, но санитарок более не наблюдалось. — А она где?
— Под дверью ординаторской подслушивает. Так лысый доктор симпозиум проводит, — сообщила Алена, с интересом кося взглядом. — А правда, что вы тоже Антон?
— Не симпозиум, а консилиум. И вообще — не Антон, а Антон Михалыч, — тоном сварливой бабки поправила Вера. — Кстати, фонтан потух. Давай, тащи утку отсюда.
— А почему это я? — синие глаза блеснули яркой фотовспышкой.
— А почему я? — Вера не осталась в долгу, стрельнула в ответ карими очами. Но утку переставила на пол.
— А кто отбил у меня парня? — напирала Алена. Воодушевленная маленькой победой, она принялась поправлять простынку под Антоном. — Так что давай-давай, зарабатывай авторитет.
Вот это Апенка разошлась! Щечки порозовели, глазки сверкают… Много женщин в своей жизни я повидал, но Алена всегда представлялась мне эталоном женской красоты. А сейчас, после перехода из того мира, ясно было видно — стала еще краше, хотя вроде некуда. Господи, да ее на улицу нельзя теперь выпускать! Украдут, как пить дать уведут за одну минуту, чихнуть не успеешь. Как я потом маме в глаза посмотрю?
Антон не реагировал, он страдал молча.
— А ты что будешь делать? — прищурившись, Вера подбоченилась.
— А я здесь посижу, на скамейке запасных, — фыркнула Алена. — Не хочешь помогать, иди к маме.
— Я там уже была! — протестующе махнув рукой, Вера поджала губы.
— Еще иди, — отрезала Алена. — Без глупых помощников справлюсь.
— Это ты-то помогаешь? — от возмущения Вера перешла на шепот. — Дыни сначала прикрой, дура сисястая. Антон из-за тебя пострадал, между прочим!
— Да что ты говоришь? — Алена тоже понизила голос до шипения. — А кто драку на пляже затеял? Уж не ты ли? Я всего лишь купальник надевала, а вы с Анькой набежали, и всех вырубили! Одна коза мелкая, другая корова здоровая, и обе бодливые.
— Вот и делай после этого добрые дела, — скорбно вздохнула Вера.
— Это ты-то добрая?!
— Не очень, — согласилась Вера. — Всех козликов не доглядела. Не заметила, как один с бревнышком в кустах притаился, гадюка такая…
— Цыц! — мне надоело это слушать.
Директорские интонации я редко включаю, однако повелительный окрик работает всегда четко. Вера притихла, а Алена побледнела и съежилась — в попытке стать меньше ростом.
— Хватит тарахтеть! — тон я сбавил, но начальника не выключил. — Нет, чтобы укрыть парня простынкой, так они лаются. А бедняга лежит совершенно голый. Эй, как ты там?
— Как курица, что бражных вишен наклевалась, — простонал парень. — А в спине кол торчит!
В наступившей тишине ответ прозвучал неожиданно громко.