Третий путь
Шрифт:
Сергей закончил свой рассказ, Виктор несколько раз сжал и разжал свои кулаки.
В салоне повисло молчание, только шелест шин и легкое гудение ветра пробивались сквозь щель приоткрытого бокового стекла.
ГЛАВА 32. Три учителя.
Мурманская трасса отм. 94 км, время в пути 3 часа 29 минут.
Сергей вновь прикрыл глаза и продолжил говорить, произнося свои простые слова, а сияющая нить протянулась к нему из супраментальногослоя над Землёй, где храниться информация, где записаны судьбы всех живых существ, где есть прошлое, настоящее и будущее. Такие нити протянуты ко всем людям, живущим на Земле, людям стоит только вспомнить об этом и попросить Бога, чтобы Бог дал человеку истину, чтобы Бог дал человеку любовь. Стучите, и вам отворят….
Сергей обратился к Виктору и вскоре начал медленно и размеренно
– Витя, я вспомнил свои обычные советские школьные годы. Вспомнил своих учителей. Они были разные, но через много лет я особенно часто вспоминаю троих из них.
Сейчас буду рассказывать долго, истина очень часто скрыта в подробностях и в деталях. Детали часто очень важны, без них полная картина никогда не видна. Причем детали очень важно рассматривать под разным углом зрения…
Слушай, как конкретные учителя заполняли персонально мою чашу разума. Я обязан им поклониться, поблагодарить за тот труд по передаче ученикам тех знаний, которые делают человека человеком…
Обычная советская школа, обычные учителя, но ты послушай…
Слова Сергея в приблизительном изложении на бумагу зазвучали примерно так:
– Первый из учителей, про которых хочу рассказать – учитель математики Баев Александр Васильевич. Бывший военный летчик, рост 160 см, не более. Худой, коротко стриженный, зеленый галстук, желтая рубашка, синий пиджак, красные штаны с наглаженными стрелками и ботинки на платформе. Влетал в класс, четким шагом проходил к столу, поворачивался и принимал доклад дежурного. Класс по команде дежурного 2-3 раза четко вставал-садился, отрабатывали синхронность. На первых занятиях он разбил всех на звенья-пятерки. Своим чутьем вычислил среди нашего класса мальчиков и девочек с наклонностями чеченов и назначил их старшими пятерок. Урок проходил так: вначале четко и понятно давался новый материал, потом минут 15 по пятеркам материал разбирался. Через 15 минут старшие докладывали об усвоении, четко и звонким голосом. Потом Александр Васильевич 5-7 минут давал под запись домашнее задание, которое надо было сделать к завтрашнему дню. Задание было огромным по объему. Дети дома по 4-5 часов бились над этими заданиями, а родители нашего класса в районе 11 часов вечера с тревогой созванивались, почему и что происходит. Утром старшие пятерок должны были проверить выполнение домашних заданий у членов своих пятерок и на докладе среди урока звонко и четко отчитаться. Как наш учитель всё это закрутил – не понимаю. Никогда он себе не позволял ни оскорблений, ни запугиваний, ни срывов. Была железная воля, дисциплина и неотвратимо двигающаяся вперед машина, которой управлял его ум и железная воля. Он из нас вылепил коллектив, он заставил нас работать четко, упорно, каждый день. Мы работали как алхимики, которые ставили свои опыты каждый день, годами по крупице упорно добывая свои знания, пока это не стало нашей привычкой, нашей нормой. Баев вел математику в нашем классе 2 года, а потом внезапно исчез. Но мы уже были другими и могли самостоятельно добывать свои знания день за днем, и над нами всегда незримо стоял старший пятерки, который все видел и знал… Баев – великий учитель, который влил в каждого из нас гигантский объем знаний, намного превышающий простой курс математики. Это – знание коллектива, его законов, целей, скрытых и открытых рычагов и пружин. Уверен, что Баев – уникальная великая личность и учитель. Парадокс в том, что если любой другой учитель попытается воспроизвести именно его подход и манеру обучения, то он будет посмешищем и клоуном для учеников. Каждый должен идти своим путем.
Второй учитель преподавал историю. Имя и фамилию не помню, но в классе его называли почетной кличкой – Бисмарк. Бисмарк носил старый засаленный костюм с пузырями на коленках, темную рубашку без галстука. По коридорам ходил с поднятой головой, важно пронося свой живот со сложенными на нём руками. В класс входил медленно, молча кивал встающим ученикам, просто, без надрывов и очень обычно проводил свои уроки. У Бисмарка был пронзительный взгляд, огромный нос крючком и темные соболиные брови вразлет. Он однажды взялся за меня лично и незаметно сделал меня другим человеком. Понял я это значительно позже, уже в зрелом возрасте. Как это произошло? До безумия просто – через конспектирование работ В.И. Ленина. В СССР был ритуал и священнодействие – все советские люди должны были изучать наследие. Изучение состояло в тупом переписывании с сокращениями разных работ великих и ужасных товарищей – К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Чем больше работ у тебя переписано в толстой амбарной тетради – тем ты более продвинутый изучатель наследия. Изучение наследия проверяли специально назначенные люди. Вспомним нашу классификацию людей. Если проверяет у тебя наличие и полноту конспектов не добродушный формальный хранитель, а чечен, то твои дела плохи. Очень плохи. Долгие вечера у тебя уходят на переписывание наследия, причем красивым почерком, с полями, подчеркиваниями слов цветными пастами… Чечены могли в те спокойные и мирные времена хоть здесь развернуться и повоевать с разными лоботрясами, научить их Родину любить… Вернемся к нашему Бисмарку. На уроке истории была тема, связанная с революцией. Надо изучить работу В.И. Ленина, не помню, какую… Бисмарк всем ставит задачу – изучить работу. Приношу я ему на проверку переписанный с сокращениями конспект. Сдаю конспект.
Бисмарк
Третий учитель, Бренько Анатолий Ананьевич, преподавал в нашей школе физику. Он читал свой курс, ученики вели конспекты, где все темы были лаконично, стройно и понятно расписаны. Конспекты его курса – это великий, могучий и умнейший учебник. Во внеурочное время наш учитель вел кружок, куда приходили все желающие. Мне лично не повезло, я не учился у него в классе, урок физики у нас вела вторая тетка учитель, вела обычно. Но на кружок к нему я несколько раз ходил. Это было – потрясение. Ученики его классов, несколько человек, которым он сумел долить чашу разума своей волшебной субстанцией из своих знаний до определенной критической черты, разговаривали с ним на равных, а я на этом кружке плыл и ничего не мог понять… Для меня он был как пророк, который рассказывал о чудесах, говорил через откровения, а я плыл… Разум мой плыл и ничего не мог ухватить… Среди учеников его классов получилось несколько докторов наук и десятки кандидатов наук. Не простых наук, а физико-математических…
Могу сказать одно, когда Бренько умер, в школе три дня был настоящий траур, а в день его похорон не проводилось ни одного урока. Вся школа была на его похоронах – более 1000 человек...
Сергей чуть помолчал и затем немного изменил свой способ произносить слова, далее он ронял их в пространстве машины медленно и размеренно, как будто он взвешивал каждое слово:
– Витя, я тебе рассказал о трех учителях, которые наполняли наши чаши разума. В обычной советской школе. Наполняли без пакости, без пеныи накипи. Между нами никогда не стояло поганое бабло. Никогда. В СССР это не приветствовалось и считалось постыдным. Учителя были разные. Я свой рассказ наполнил деталями и подробностями.
Первый учитель, Баев, научил нас алхимии жизни, которая состоит в том, что наполнение чаши знаний, да и просто любая работа, идет через тяжелый и ежедневный труд. Такой, когда твои родители в 11 вечера в беспокойстве созваниваются, а ты в это время – ставишь свои бесконечные опыты день за днем, год за годом и добываешь свои крупицы философского камня. И крупицы эти ты добываешь среди людей и вместе с ними…
Второй учитель, Бисмарк, лично мне показал, что иногда человек должен добывать свои знания и идти по своему пути в одиночестве, он гнал меня к тому горизонту, до которого хватило сил добрести, сломать перегородки, собрать обломки и – увидеть новое. Потом - понять, что ничего невозможного нет. Если твой путь - правильный, и ведет к твоему горизонту… Вот здесь важное слово – если…
Третий учитель – Бренько, для меня остался пророком. Он показал, что есть очень многое, неподвластное уму и знаниям, которыми ты обладаешь сегодня. Но есть и доктора, и кандидаты разных наук, которые ушли вперед и проторили дороги. Тебе есть куда идти, идти по чужим следам, или - пробивать свою дорогу…
Витя, я рассказал про трёх учителей, которые наполняли мою, лично мою чашу разума. А учителей, настоящих, я встречал в своей жизни многие сотни и тысячи. Они доливали в мою чашу и знания, и теории с парадигмами, и эмоции. Слова, язык, книги, стихи, музыка, живопись или там театр с фильмами – всё это наполняло мою чашу разума.
Петр-подводник таким иероглифом - чаша разума– обозначил то, что мы можем именовать душой, её разумной частью. Это – его способ говорить, его описание мира, как он его видит…
Можно сказать одно – в СССР существовала лучшая в мире система образования. Для всего народа, система бесплатная, обширная, глубокая, одинаковая, стройная и продуманная. Её структуру, принципы и основы заложил и обосновал в Российской империи академик Киселёв, ещё в 80-х годах 19 века. На практические рельсы система образования встала под руководством академика Вавилова уже при Сталине, начиная с тридцатых годов 20 века. Были составлены и систематизированы очень обширные и сложные массивы знаний по математике, физике, химии, упрощенному (к величайшему сожалению!) языку, литературе, общенаучным и точным наукам. Подготовлены и изданы великолепные учебники, выданы каждому ученику. Эти обширные знания по понятным, научным и доступным методикам стали совершенно бесплатно вливаться в чаши разума учащейся молодёжи. В детских садах и школах. Общеизвестно, что в 1942 году, когда на фронте решалась судьба страны, по указу Сталина из Армии вернули очень многих школьных учителей – учить детей и растить будущее.