Третий шеар Итериана
Шрифт:
Улыбнулся. Тепло и задорно, как… Нет, не как тогда. Но очень похоже.
— Представляешь, идет по улице какая-нибудь девушка. Работница с фабрики после ночной смены. Или медсестра на дежурство спешит. Курсистка. Идет, думает о своем: хлопоты, заботы… А я останавливаюсь рядом и протягиваю ей букет. Хорошее настроение с доставкой.
— На час, — согласилась Софи. — Самое большее — на полдня. Затем бедняжка изведет себя мыслями о тайном поклоннике на дорогом авто, внезапно обнаружившемся и тут же пропавшем. Будет мечтать, ждать. И не дождется. Хорошее настроение
— Ты слишком серьезно это видишь. И мрачно. Может, у той девушки уже есть жених?
— И он устроит ей сцену, когда она возвратится домой с цветами. Кто поверит в случайного дарителя?
— Она оставит букет на работе, — не желал сдаваться Тьен.
— И тут же поползут слухи…
— Что ж у тебя так грустно выходит? — усмехнулся он. — Всего лишь цветы, маленький эпизод. Зачем усложнять?
Действительно. Подумаешь, цветы. Ведь на самом деле приятно. Шла себе, шла, думала о своем, о том, что завтра на работу, что нужно денег на новые чулки отложить или успеть перед сном брату курточку залатать, а тебе тут подарок.
…только бы до дома дотащить, пока не окоченел…
Цветы. Красиво. Смотри, радуйся. День, неделя. Если повезет, то две.
…три месяца — разве мало? Сытая жизнь, теплые вечера. Разговоры. Кофейни, музеи…
А когда букет завянет, выбрось и забудь. Просто забудь. Даже если судьба не подкинет больше ни одного цветочка, не вспоминай. А если снова решит побаловать подарком, не думай о том, что это лишь на время, — радуйся новому букету…
— Софи? Я что-то не то сказал?
Нет, цветы — плохое сравнение. Вообще не сравнение.
— Люк скоро спустится. Подожди его в машине, пожалуйста.
Мужчина нахмурился. Брови сошлись у переносицы, разделенные двумя глубокими бороздками морщин. Глаза потемнели.
Если бы за эти годы он совсем-совсем изменился бы, она узнала бы его по глазам. Больше ни у кого таких нет. Зеленые-зеленые. Когда он спокоен и улыбается, они яркие и светлые, как молодые побеги аспарагуса. Когда думает о чем-то, темнеют до изумрудного. А когда по-настоящему сердится или злится, становятся цвета вечернего моря… Софи никогда не видела моря, ни вечером, ни утром — только на картинах. И на одной, она запомнила, такое темное, что зелень почти не различается.
Да, она узнала бы его лишь по глазам. Но он не так и изменился. Выше стал. И шире. Не поправился, но мальчишеская худощавость пропала, плечи раздались, черты лица, оставшись прежними, стали как будто крупнее. Прямой нос, высокие скулы, мягкие губы, почти незаметная ямочка на подбородке. И глаза, да… Таким нельзя дарить незнакомым девушкам цветы…
А у нее веснушки на носу. И вообще ничего примечательного. Раньше были волосы — длинные, карамельно-медовые. Но однажды она решила все изменить, начать новую жизнь… И проплакала весь вечер, поняв, что после парикмахерской ничего не изменилось, ни в ней, ни вокруг нее.
— Тьен, пожалуйста. В машине или на улице. Мне нужно работать.
А не отвлекаться на глупые мысли. Хотя одно другому обычно не мешает.
— Хорошо.
— И
Глава 11
Несмотря на показную холодность Софи, на обиду в ее глазах, им все-таки удалось поговорить. О чем-то незначительном, отвлеченном. И Этьен расслабился.
Расслабился и пропустил болезненный удар.
Сомнений не было: пожилая сухощавая дама вышла из подъезда в одно время с Люком не случайно. Она не поспешит по своим делам, в магазин или на прием к дантисту, — нет, она усядется в автомобиль и поедет с мальчиком к доктору, а после проследит, чтобы они не задерживались, как и просила его сестра.
Зачем было просить, Позволять ему поверить, будто она без сомнений, как прежде, доверила ему брата?
— Это госпожа Магдала, — представил даму мальчик. — Софи думает, что ей нужно поехать с нами.
— Я работала сиделкой в больнице святого Марка, — пояснила женщина. Голос у нее оказался неожиданно мягким и приятным. — Софи сказала, что Люку было нехорошо в прошлый раз. Так случается после процедур, я знаю. И смогу при необходимости оказать помощь.
Очень приятный голос. На больных должен действовать как доза успокоительного.
А Софи — умница.
Не выставила его перед братом полным идиотом или мошенником, не стоящим доверия. Нашла уважительную причину и правильного человека.
Но он-то понимает, что к чему!
По приезду на место шеар позволил госпоже Магдале отыграть свою роль и проводить мальчика к доктору. Но присутствовать при процедурах Луз-Раймонд ей не разрешил, а Люк еще и покраснел довольно красноречиво, так, что женщина тут же поняла неуместность своей просьбы. Вернулась в машину, забралась на заднее сидение и достала из ридикюля какую-то брошюрку…
— Ждать долго, — развернулся к ней не покидавший место водителя Этьен. — Можно вздремнуть.
Сиделка строго поглядела на него поверх обложки:
— Я не сплю на работе.
— Это вы так думаете, — улыбнулся он.
Люк уже сидел в ванне.
Тьен приблизился неслышно. Совсем неслышно: у незрячих чуткий слух, и шеар не принес с собой звуков. И запахов тоже. Даже воздух не колыхался вслед его движениям, чтобы мальчик ничего не почувствовал.
И воды он почти не касался, как и влажного компресса на лице ребенка. Изменения должны быть постепенными, едва заметными…
Закончив, подошел к двери, открыл и сразу захлопнул. Как будто только вошел, со звуками и запахами, разгоняя по комнате сквозняки.
— Это я, Люк. Доктор мне разрешил. Не станешь возражать, если посижу с тобой?
Всплеск. Смущение.
— Тут ширма, я тебя не вижу, — успокоил Тьен. Присел на стул у окна, сцепил в замок пальцы. — Я хотел поговорить с тобой. Объяснить. Наверное, это странно выглядит: появляется какой-то человек из прошлого, пытается влезть в семью…
…чужую семью, где все давно устроено и, если верить Софи, хорошо. Уже хорошо. Без него.