Третий шеар Итериана
Шрифт:
Мужчина запнулся.
Тревожная струнка, поутру разбудившая нервным дрожанием, натянулась до предела и лопнула, хлестнула по сердцу, подгоняя его гулкие удары.
Вот тебе и предчувствие.
— Люк, прости, я выйду ненадолго. Надо… на воздух.
Голос прозвучал так вымучено, точно ему в самом деле стало плохо.
И да, нужен был воздух.
Сбежав с крыльца, Этьен свернул в проулок между домами, огляделся и, уверившись, что никто его не видит, негромко позвал:
— Эсея. Спускайся,
Через секунду сильфида уже стояла рядом и с видом провинившейся девочки теребила голубой шарфик:
— Давно знаешь?
— С того момента, как вышел из гостиницы. Сегодня я на взводе, замечаю каждую мелочь. А до этого, видимо, на многое не обращал внимания.
Девушка опустила глаза, но шеар готов был поклясться, что сделала она это не от смущения и раскаяния, а для того, чтобы он не увидел, что она и близко не испытывает подобных чувств.
— Разбаловал я тебя, — процедил он раздраженно. — Но с этим потом разберемся. Сейчас есть реальная проблема. Холгер тут. Я почувствовал, когда он открыл проход. Как в тот раз.
…Лишь однажды Холгер вмешался в дела старшего сына открыто.
Это случилось, когда основная часть работы по восстановлению мира была закончена, и народы стихий могли продолжить отстраивать Итериан без помощи шеаров. Тогда Тьен полагал, что в полной мере исполнил свой долг, и скоро вернется домой…
— Итериан — первый из миров великого древа и сильнейший из них. Покуда он жив, пустота не коснется иных миров. Но волны — это не только пустота, это тьма, уберечь от которой все миры, мы не в силах. А тьма — это…
Как правило, война.
Злоба.
Беспричинная ненависть всех ко всем.
Раз уж речь шла о полной ликвидации последствий, нужно было заняться и этим.
Мир, который доверили Тьену, едва удерживался на грани.
Ежедневно, ежечасно, ежеминутно кто-то из его обитателей становился жертвой пробравшейся в души людей тьмы. Да, это был человеческий мир и не так давно, всего лет двести-триста назад, он походил на тот, где третий шеар Итериана родился и жил, и куда он страстно мечтал возвратиться. Потому, наверное, он и боролся за этот чужой и во многом чуждый мир, сколько хватало сил.
И не заметил, когда переступил очередную черту.
Бывший вор и недавний герой примерил на себя роль бога. Сам устанавливал правила и сам нарушал их одно за другим.
Тьму можно уничтожить только светом. Но в этом мире света почти не осталось.
Значит нужно гасить всплески, надеясь, что мрак захлебнется мраком.
Война, загнанная в жесткие рамки.
Четко очерченные территории.
Заранее назначенные жертвы.
Лучше самому управлять тем, что нельзя остановить.
Локализовать конфликт.
Один город вместо целой страны.
Сотня
Благая цель, оправдывающая любые средства.
Почти оправдывающая…
Шкатулка, подарок матери-дриады, лежала в принесенных с Итериана вещах, но Тьен уже не помнил, когда открывал ее, чтобы взглянуть на фото. Как в тот раз, оставив в Ли-Рей горящую студию, он не мог вернуться домой, боясь, что принесет с собой грязь и смерть…
Но сейчас, в отличие от того случая, он знал, что поступает правильно, как шеар… И как человек трусливо оттягивал принятие каждого решения, понимая, что уклониться все равно не получится. Первозданные силы вновь избрали его орудием, и невозможно было устоять перед волей четырех…
А тьма расползлась по миру. Словно гигантский спрут обвила планету щупальцами и не желала отпускать.
Тогда он решил спровоцировать мощный всплеск и поразить сразу две цели: ослабить темные потоки и заставить людей задуматься о происходящем, разжечь в их сердцах свет.
Из возможных вариантов выбрал землетрясение.
Масштабные разрушения. Бесчисленные жертвы. Казалось, не только часть континента — весь мир содрогнулся. На время забыли о распрях. Свет милосердия, как и ожидал шеар, вспыхнул в душах… И был подавлен тьмой. Чужое горе стало поводом для передела власти. Собранные в помощь пострадавшим средства оседали в карманах чиновников. Пробудились религиозные секты, призывавшие чтить древних богов, угождая им кровавой данью…
— Этот мир безнадежен, — сказал однажды Фер, и Тьен знал, что флейм озвучил мнение всего отряда.
Пришедшие с ним итерианцы не жалели сил, но лишь глубже увязали в болоте людской ненависти.
— Мы ничего не сможем сделать, — поддержала Эсея. — Люди этого мира уже стали слугами тьмы, они не откажутся от нее.
— Мы не уйдем, — не желал отступать Тьен. — Иначе тьма разрушит этот мир и примется за следующий.
Он знал, что нужно делать, но…
Еще одна попытка. Последняя, как обещал он себе и тем, кто шел за ним.
Наглядная демонстрация. Возможно, если люди увидят, к чему приведет их новая война, они одумаются.
Мощнейшее оружие этого мира.
Величайшая катастрофа.
Последствия, ликвидация которых займет столетия…
И у него уже никогда не достанет храбрости взглянуть на фотографию, не говоря о том, чтобы однажды посмотреть Софи в глаза…
Когда оставалось всего несколько минут, Тьен почувствовал это — тревога, возмущение силы на границе миров, тяжесть чужого взгляда — мир впустил еще одного шеара.
— Держите защиту и не высовывайтесь, — приказал Холгер.
Возмущение, обида… Как он посмел испортить то, во что вложено столько труда?