Третий шеар Итериана
Шрифт:
Не используя дар, Этьен не сомневался, что не пропустит ее появления: ведь прежде в гостиной должна была зазвучать музыка. И она зазвучала, простенькая игривая мелодия, но девушка на тот момент уже вошла. Вернулась на свое место, пригубила вино и с вызовом посмотрела на него поверх бокала:
— Да, хожу иногда. Знаешь, там очень вкусный чай.
— И кренделя дешевые, — закончил он.
Что-то промелькнуло в ее глазах… Насмешка? Улыбка? Память о том дне, в котором он счастлив был бы сейчас
— Кренделя, увы, подорожали, — вздохнула девушка, напомнив, сколько воды утекло с тех пор.
— Жаль.
— В подобные заведения ходят отнюдь не за тем, чтобы набить желудки, — вставил ни слова не понявший из их разговора Анри.
Этьен едва удержался, чтобы не засветить ему тут же в глаз. Не дожидаясь более подходящего повода.
Софи опустила голову.
Вышвырнуть бы этого адвокатишку и поговорить нормально…
— А вы, простите ответное любопытство, давно друг друга знаете? — спросил и не думавший прощаться человек. — Софи назвала вас давним знакомым, а я, признаться, до этого дня и имени вашего не слышал.
— Давно, — встретившись взглядами с девушкой, ответил Тьен.
— Да, — подтвердила она, не отводя глаз. — Десять лет.
Адвокат ошалело присвистнул.
— Да уж… Тем более странно, что ты ничего не рассказывала. Очевидно, знакомство было мимолетным?
— Нет, — бороться с нарастающим раздражением становилось все труднее, но Тьен старался. — Но обстоятельства нашего знакомства таковы, что о них не станешь рассказывать первому встречному.
— И что же это за обстоятельства? — не желал отступать Анри.
— Да такие вот обстоятельства… — шеар с ленцой потянулся. — Представляете, просыпаюсь я утром в чужом доме, голый. Как там оказался, не помню, в голове гудит… Зато рядом — очаровательная девушка.
Он понимал, что от злости — даже не на Анри, а вообще, на жизнь, на судьбу — его занесло, и не удивился бы сейчас возмущенному возгласу и жгучей пощечине… Но Софи, взглянув на застывшее лицо бывшего жениха, вдруг рассмеялась.
— Вот уж точно сказочник, — выдавила она, прикрыв ладонью рот. — И не придерешься ведь, все так и было.
Стало неудобно за то, что он вымещает свою злость в том числе и на ней. И пусть ему безразлично, что станет думать красавчик-адвокат, да и ей, наверное, тоже, иначе не хохотала бы до слез, но все-таки…
— Это случилось зимой, — сменив тон, заговорил Тьен серьезно. — Я упал в реку. Чудом выбрался, но потерял сознание и замерз бы насмерть, если бы Софи не нашла меня и не притащила к себе домой.
Снова ни слова лжи, хотя и не вся правда.
— Но десять лет назад, — Анри с недоверием смотрел на Софи. — Ты же была еще ребенком…
— Меньше, чем ты думаешь, — проговорила она, мыслями блуждая где-то далеко. —
— А твои родители? Как они…
Тьен устало потер виски. Разом прошли и злость, и надуманная обида на этого чужого, не только для него, но и для Софи, человека. Изначально чужого. Будь это не так, она не обманывала бы его, ничего не рассказывая о своей семье или рассказывая неправду. Не жаловалась бы, но нашла бы способ поделиться тем, что пришлось пережить. А так… Пусть он просто уйдет…
— Тогда у меня уже не было родителей, — отпив вина, сказала девушка.
— Но…
— И с Тьеном мы были знакомы еще до того случая, — продолжила она, проигнорировав попытку мужчины что-то добавить. — Впервые мы встретились за несколько месяцев до этого. Тоже… при обстоятельствах. Я украла три листра в аптеке, а Тьен меня не выдал.
На адвоката смотреть было жалко.
— Да, ты многого обо мне не знаешь, — с горечью усмехнулась Софи.
— Это верно, — согласился мужчина. — Например, я и не подозревал, какое у тебя своеобразное чувство юмора. Прости, не могу оценить шутку.
— Да какие уж шутки. Всякое бывало. Я еще, можно сказать, воровской притон держала.
Игра в правду продолжалась: жил же у нее вор — вот вам и воровской притон.
Но эта игра уже не забавляла.
— А потом я в варьете работала, — Софи нервно хихикнула. — По ночам, да. Веселое, скажу вам, местечко.
Выходит, и этого она жениху не рассказывала. Не стыдилась, просто была для него такой, какой он хотел ее видеть. Но притворство — слишком тонкое искусство и тяжелое бремя для чистого сердцем человека.
Оглядев кухню, Тьен заметил на буфете графин с водой, поднялся из-за стола, наполнил стакан и подал его девушке, присев на корточки у ее ног.
— Не нужно вспоминать о прошлом.
— Не нужно, — повторила она эхом. — Так просто, да?
— Да, — успел сказать он, прежде чем Софи со злостью выплеснула воду ему в лицо.
…Было ведь уже. Слезы, обиды, вода в лицо. Сейчас еще и стакан грохнет…
— Просто, да? — Стакан со звоном разбился о пол. — Забудем о прошлом, и все сразу же станет, как прежде?
— Не сразу.
— Ты хотя бы представляешь…
— Представляю.
— Ты даже не знаешь…
— Расскажешь.
— Ты…
Она вскочила на ноги, рванулась в сторону, но тут же затихла, оказавшись прижатой к его груди, мокрой от слез щекой к мокрой от воды рубашке. Маленькая и теплая. Родная. И он, зажмурившись, не желая видеть ничего вокруг, уткнулся носом в мягкие русые завитушки, вдыхал запах ее волос и слушал, как стучит, успокаиваясь, ее сердце…
Пока не хлопнула, закрывшись за чужаком, входная дверь.