Третья истина
Шрифт:
Под руку Лулу подлезла Леля и обняла за талию. Как выяснилось, Лулу вовсе не любит, когда к ней липнут. Но если сказать, Леля обидится, она осыпает ее поцелуями при встречах и расставаниях. Лулу привыкла все примерять на себя, и сейчас представила очень ясно, вот если бы она решилась обнять кого-нибудь при встрече или на прощание, а тот человек сказал бы: «не лезь, мне неприятно», или еще что-нибудь в том же духе? Ее обдала волна холода, стыда и страха, она зажмурилась, а потом прикрыла без того закрытые глаза еще и ладонями. Придя в себя, ответила Леле поцелуем и тоже обняла за талию.
– Как
Лулу тоже понравилось. Они почти всегда с Лелей сходились во мнениях насчет нарядов. Это была едва ли не единственная тема, на которую они болтали. Впрочем, еще балет, который Леля любила и даже брала частные уроки танцев помимо гимназии. Лулу пыталась невзначай расспрашивать ее о жизни до приезда в Ростов, о белокалитвенских знакомых, но ничего интересного не обнаружилось. Все же у Лулу существовал секрет, которым она была связана с новенькой, хотя последняя и не догадывалась об этом. Леля собиралась пригласить ее в гости в дачный домик, оставшийся в станице. Очень веский повод попросить проводить и встретить себя… Именно ради осуществления заветной мечты, Лулу стремилась терпеть эту, вроде бы, дружбу.
– Таня, Таня! – позвала она, завидев подругу, выходящую из ворот. Та, очевидно, не слышала и не откликнулась.
– Зачем ее звать? Придет, начнутся разговоры о занятиях, книгах, всякой скукоте… Тебе ведь только со мной одной не скучно, правда?
– Поговорим лучше о Лунинских пелеринках, – улыбнулась Лулу, но Леля вовсе не желала оставлять Таню в покое.
– Ну, зачем, зачем она тебе? Ты думаешь, я не поняла, Алечка, в чем у вас дело, как только пришла?
Лулу насторожилась. Откуда? И что отвечать Леле? Но, к счастью, Леля продолжала совсем не о том, чего она боялась:
– Тебе по настоящему подходит Тата, но она зазнайка и не захотела сразу подружиться, и ты тоже, извини, извини, Алечка, зазнаечка почище Татушки. Поэтому ты назло ей стала ходить с Таней, но теперь ведь я с тобой! И я, – танцуй,– все-все устроила! – Она очередной раз чмокнула Лулу в щеку и торжественно произнесла:
– Лаврова совсем не сердится и приглашает на именины сестры. Тебя персонально! Видишь, как я здорово все уладила? Аленок?
Лулу вскинула на Юдину непонимающие глаза. Она что, издевается? Непохоже!
– Ты пойдешь, к Лавровой в гости?
– Конечно. Я уже была один раз. У них такая мебель, посуда! С ума можно сойти! Все такое красивое, что хозяйка – самая неприглядная. Правда, Татка – некрасивая? Этот нос… И одевается, богато, но нелепо!
– Что же из этого похода в гости получится? Ты придешь, – Лулу делает резкий реверанс, – здравствуйте, я считаю тебя очень некрасивой и пришла посмотреть, насколько ты хуже своей собственной мебели!
Леля непонимающе хлопает круглыми глазами. Они у нее немного навыкате и, когда она ими моргает, впечатление, как будто две створки проходят по мячику. Эх, когда Лулу зла на кого-нибудь, она может так обидеть человека! И… прощай мечта о поездке в летний домик с провожатым. Лулу, буквально скрипнув зубами, извинилась перед Лелей, подбежала к Татьяне и схватила ее за руку.
–
– Татьяна! Если ты еще один раз от меня отойдешь, я отучусь вести любые разговоры, кроме дурацких!
– Ну, тебя, Шура! – Таня засмеялась, но тут же посерьезнела. – Знаешь, я не вернусь сейчас в гимназию, дома дела, сама понимаешь…
– Понимаю! – У Лулу загорелись глаза. – Скажу, зуб заболел, пошла к доктору. Это не ложь,– быстро добавила она, – у тебя ведь действительно вчера болел.
Таня кивает и уходит. Без нее Лулу плохо сидеть, скучно. Но на призывы Лели она дипломатично не отвечает, якобы, рассеянно не замечая их. Может быть, она и неправа, но ей надо «перекипеть». Однако время проходит не так уж медленно, тем более, что Лулу спрашивают на обоих уроках – отлично и по арифметике, и по истории, удача! Действительно, только взяться. Лулу с ликованием понеслась по лестнице.
– Курнакова! Опять бегаете? Не забывайте, вам надо быть осторожной! Идемте со мной! – классная придержала Лулу за руку.
Неужели за припрыжку будут пробирать? Хотя голос такой участливый. Похоже, она ведет ее в учительскую.
– Курнакова, вы сидите за одной партой с Грицининой, случайно не знаете, почему она отсутствовала на уроках?
Лулу ответила про врача и зуб.
– Так... Их семья, кажется, переехала, она не говорила, где теперь проживает? Скажите адрес швейцару, если знаете, он будет послан к Грицининым с письмом.
А Танины «дела»? Она так же попадется на лжи, как и с Лулу в первый раз.
– Адрес… я не помню... Да! Я знаю зато, как идти, я передам, если хотите. Пойду, заберу свои тетради, они как раз случайно остались у Грицининой. А вдруг она и дальше будет болеть? Мне самой это нужно.
– Это вам не повредит? Но если все равно пойдете, передайте. И учтите, что это важно для нее, иначе она будет исключена. Господа попечители, в связи с расходами в пользу армии, ликвидируют бесплатное обучение, даже для отличников.
Лулу взяла конверт и, попрощавшись, направилась к двери. Неприятно, конечно, заявляться к Тане с такими вестями. Но что поделаешь? Главное – избавиться от швейцара, которого начальница послала-таки ее сопровождать. К счастью, все получилось, как по нотам. Услышав, что ей предварительно надо посетить домашний молебен «За спасение русского воинства», и что продлится он часа два, швейцар, как она и надеялась, нарушил приказ. Спросил у нее, ходила ли она уже сама по этому адресу и, наказав не попасть под извозчика, ушел восвояси.
Лулу, довольная успехом своей хитрости, тут же села в трамвай и, как всегда, аккуратненько отсчитала остановки. Она плохо ориентируется, легко теряется в городе, хотя ходит по нему немало. Даже, идя по тысячу раз хоженому пути из гимназии на Береговую, она всегда не уверена, что попадет, куда надо. Всматривается в дома, выискивая знакомые вывески.
…Лулу могла поручиться – хвоста она не привела. Но, чтобы удостовериться, прошла мимо Таниной двери, не только не останавливаясь, но даже не взглянув на нее. Поднявшись на пролет, остановилась, выждала минуты три, осмотрелась и только потом, непринужденно напевая, спустилась. Как жаль, ну, как жаль, что никто из товарищей не видит ее остроумных маневров!