Третья истина

Лина ТриЭС

– Александрин, – Виконт направился было к двери, но вернулся, – ты обижена? Считаешь, я должен был сам принять решение, перевести тебя в другую школу? В другой город? Да пойми же, не имею я права вмешиваться в твою судьбу! Это я тебе уже серьезно говорю, как взрослой. Тебе сколько сейчас? Тринадцатый?

Лулу покивала:

– Нет, как я могу обидеться? Вы не думайте. Я сама решила, что поеду снова в город, что бы там ни было. Сама. Без фокусов. Я знаю, что у вас из-за меня одни неприятности, мне самой противно быть этой Александрой.

–

Странное признание. Что оно значит? Давно тебе стало… м-м-м… неприятно быть собой? А, Лулуша? – он присел перед креслом, на котором она сидела, на корточки и взял ее за руки повыше локтей.

– Даже последний разбойник постыдился бы вытворять то, что я! – Если б он спросил, а что она такое натворила, она бы сейчас же ему рассказала о ящике секретера. Но он сказал:

– А, разобрался. Казнишь себя за необдуманный приезд? Зря. Соскучилась по дому, по мне, наконец. В этом нет ничего плохого. Я тоже рад тебя видеть. «Что бы там ни было» пусть тебя не страшит. Это я беру на себя. А у меня все получается великолепно!

– Правда, Виконт, у вас все получается великолепно.

– Я шутил! Я не настолько самовлюбленный субъект.

– Почему?

– То есть как « почему»? Считаешь, мне не хватает себялюбия?

– А если есть что любить? Это не себялюбие, а чувство собственного достоинства.

– Какие слова! Браво!

Лулу постепенно вовлеклась в разговор и мысль о письме куда-то отступила.

–Только в Ростове ничего не уладишь. Видели бы вы этих удавов. Разве что поменять их на что-нибудь приличное, но это же невозможно… Что же делать?

– Придумаем!

– Но вы сказали: «Все будет великолепно», я подумала, вы знаете…

– Знаю эффект, а не метод. Кстати, ты чувствуешь себя здоровой?

– Да, если можно ехать к господину Петрову и чувствовать себя здоровой…

В дверь постучали:

– Пал Андреич! Вы что, обедать у себя будете? Не спускаетесь чего-то?

– Да, Антонина, именно. Вы разобрались в моих желаниях лучше, чем я сам.

– Что говорите, не поняла я?

– Побольше принесите, Антонина, вот что я сказал. Теперь разобрали?

– Да, да, сию минутку.

– Все устраивается, как нельзя лучше! – он повернул кресло вместе с сидящей в нем Лулу спиной к двери и оперся о его спинку:

– Антонина – добрая девушка, но не в меру болтлива.

Через несколько минут вновь зазвучал голос запыхавшейся Тони:

–Пал Андреич! Вот! Я-то сразу сообразила, что к чему. Там хозяйка меня спрашивает, а что, говорит, мусье Поль не идет? А сама нарядная. И не Верку, а меня за вами послала. Чувствует, не любите вы ту… Я-то знаю, что не станете вы обедать внизу, когда не все в сборе…Ну, и говорю, сама, значит, за вас: « да он весь день по хозяйству, и в поля ездил, и в станицу, и туда и сюда, и, вроде, еще не вернулся...», а сама – на кухню и порцию приличную оставила.

– Весьма признателен.

– Приберу у вас, а, Пал Андреич?

–

Антонина! Вы были так добры, принеся мне обед, а теперь намереваетесь создать невыносимые условия для еды.

– Ой, Пал Андреич, я же про потом говорю! Что вы, что вы, ешьте спокойненько! – Тоня замахала руками и отступила к двери.

– «Потом» я, разумеется, не возражаю. Хотя нет. Сегодня уже, пожалуй, поздно. Если не затруднит – завтра утром.

– Ага, хорошо! Все сделаю, как сказали…

Судя по звукам, Тоня вышла. Лулу выглянула из-за спинки. Виконт у стола тщательно делил обед на две части.

– Так, это хорошо. Размежевал. А вот что делать с рассольником? А! Тебе – тарелка с ложкой, мне – супник с половником!

Обед прошел весело. Виконт не возвращался к разговору о поездке, а шутил и болтал о вещах совершенно посторонних. И только, когда было покончено с муссом, являвшемся завершением трапезы, он пересел к ней поближе и сделал несколько плутовское выражение, приподняв бровь:

– Я придумал кое-что. Тебе следует только не преувеличивать радость от встречи с родственниками по возвращении в Ростов. Уныние и вялость. Поняла?

Лулу моментально опустила голову, подперла ее слабой ладонью. Испустила чуть слышный болезненный вздох.

–Достаточно! Только не переборщи. И не считай этот спектакль моим благословлением на ложь, как способ облегчения существования.

– Даже если бы я их обманывала каждый день по сто раз – им было бы мало!

– Они что – любители послушать невероятные истории? Ложь, видишь ли, унижает прибегающего к ней. Ну, ладно, выбора нет.

–Унизимся?

–Хм… Не загоняй меня в тупик. И в случае необходимости «унижаться» буду я, ты же – молчать. Все. Больше о предстоящем – ни слова.

Лулу выполнила это требование с большим трудом – была захвачена будущим разговором с господином Петровым и Софьей Осиповной и жаждала его обсудить во всех подробностях. Тем более, что выспавшись днем, в вагоне спать не смогла. Все гадала о планах Виконта, удивлялась, насколько не боится встречи. А еще вспоминала, как таинственно и захватывающе было, когда Виконт провожал ее в «розовую» комнату и сидел на ступеньках третьего этажа на страже. Сам туда отправил, сказав, чтобы привела себя в порядок и захватила необходимые мелочи. Вот кто умеет разведать дорогу, все предусмотреть и не попасться! Это тебе не Танин Ваня!

Виконт же, сев в поезд, по своему обыкновению, немедленно заснул. Лулу давно обратила внимание, что почему-то все, и она первая, стараются помешать Виконту выспаться. Поэтому, наверное, он всегда стремится отоспаться впрок, как только представляется возможность.

Перед дверью квартиры господина Петрова Лулу так натурально привалилась к руке Виконта и сникла, прикрыв глаза, что он слегка испугался:

– Александрин, ТАК не надо! В твои задачи не входит пугать меня. Или у тебя опять закружилась голова?