Третья концепция равновесия
Шрифт:
Абориген никак не реагировал на эти слова, продолжая безуспешные попытки заглотнуть сахарную косточку.
Вмиг все вскипело внутри Лукреция, и вместе с этим дискантно вскипели и отвесно оборвались звуки музыкального коллектора, никогда не отличавшегося храбростью. В забегаловке воцарилась тишина. Завсегдатаи знали: издавать звуки, когда Техник-Наладчик в таком настроении, опасно. Куда-то исчезли официетки, а музыкальный коллектор приплюснуто растекся блином по своему помосту. Тишину нарушало лишь громкое жадное чмоканье ничего
Заметил ли абориген мгновенное изменение обстановки — сказать трудно. От короткого удара верхней аборигена вынесло в окно. Дыра в окне незамедлительно стала затягиваться. Наполовину протолкнутая было в глотательницу аборигена сахарная косточка еще долго с легким шелестом вращалась на опустевшем столике.
Тут же, по уже устоявшейся традиции, зал потихоньку наполнился звуками, а к столику Лукреция бойко подкатила веселая официетка и вывалила на столик второй блюм. Вмиг подобревший Лукреций расслабленно откинулся на спинку седадла и стал неторопливо потягивать блюм, со знанием дела заедая его любимыми фаршированными в прыне карликовыми снипсами и блуждая по залу мечтательным взглядом.
Опять заголосил коллектор, разливая задушевные звуки вальса «Покорителей Пространства». Соседний столик тут же оказался занятым.
Так бы и закончился этот обычный вечерок в трактире «У Сверхновой», если бы новые соседи не обсуждали свои проблемы так громко. Не обратить на них внимание Лукрецию было просто невозможно.
— А ты заметил, — орал один из них, — как она за последние два длива бессовестно сильно покраснела, зараза?!
— Чур тебя, не говори так о ней. Она этого не любит! — прокашлявшись, испуганно просипел второй, более старый на вид, чем его собеседники.
— Да только к чему теперь все эти ритуальные тонкости! Она краснеет оборот за оборотом, — сокрушенно махнул верхней левой третий.
А ведь мы ей в прошлом дливе столько жертв принесли!! — не унимался первый. — А ей хоть бы что!! Две любимые луны — Пруньку и Тауньку скормили. Помню, я на Тауньке еще в детстве по чатным рытвинам крапиков гонял.
— А кто не гонял, скажи?
— Ну я не гонял, — удивился старый. — Во времена моего детства у нас Тауньки еще не было, не успели еще… это самое…
— А на Пруньке, помните, какой замечательный камнепадик-то был? Со всей Галактики поглазеть на него прилетали.
— Ой, не говори, сил нет об этом вспоминать. Муторно-то как, братья-Ынтры! — грохнул по столу верхней правой третий.
— Нет, ну в самом деле, мужики, вы это завязывайте. Здесь общество, понимаешь, культурно устроилось, прочуханка легкая такая пошла. А из-за вас, вон, коллектора не слыхать, — в обычной своей манере обратился к трем Ынтрам Лукреций.
— Ты, странник, видно у нас в системе Микзара не бывал.
— То-то я смотрю и никак не признаю его, — поддакнул опять невпопад Старый Ынтр.
— Я не странник, я техник. А вы-то кто будете?
— Ынтры мы, сынок, Ынтры. Гравористые. Слыхал, небось?
— А… Слыхал, как не слыхать. А вот повидать не довелось. Ведь это у вас светило — Белый Сверхгигант, один на всю Галактику? Единственный в своем роде, можно сказать — Бриллиант Ночного Неба?
— То-то и оно. Был белый сверхгигант, а стал желтый карлик. И в красного превращается прямо на глазах.
— Чур тебя! — негодующе затрясся старый. — Не красный еще!
— Э, недолго ждать осталось. Все одно — всем нам теперь в распыл.
— Отчего ж так сразу-то? — удивился Лукреций. — Не один вам люпус — карлик, гигант? Свет есть, греет. Не пойму я вас. Мутные вы какие-то.
— ?!! — в крайней степени возмущения пошел лиловыми пятнами Старый Ынтр.
— Свет, тепло — это все лирика, господин хороший. Да только жить с красным карликом нам никак нельзя, — поднял на Лукреция свои сканирующие дуги первый Ынтр.
— Этические принципы не позволяют. Вот дело-то как обстоит. У нас красны только дрымы, а чтобы солнце — этого нам не пережить! — раздельно произнес третий.
Совершенно внезапно Лукреций заинтересовался этим делом. Он заказал добавочный блюм и решил поразмыслить. К размышлениям же его подвигла главным образом не проблема Ынтров, а проблема собственных финансовых затруднений. «А ведь их карлик на пару миллионов кредитов тянет», — возникло в голове.
— Так говорите, вам с красным карликом никак нельзя? — с деловой озабоченностью в голосе обратился он к Ынтрам.
— Никак, сынок.
— С карликом можно, с красным вот нельзя.
— Таковы уж наши этические принципы.
— Ясно. А позвольте поразмыслить вслух, если вам не в обиду… В принципе, изменение цвета звезды задача с технической точки зрения не такая уж безнадежная. Ежели, конечно, подойти творчески. Но сами понимаете — транспортировка технического устройства, накладные расходы… — и Лукреций многозначительно замолчал, повернувшись к окну, за которым, как обычно в это позднее вечернее время, возгоралась Сверхновая.
Сверхновую трактирщик Ширь, мужик не без выдумки, повесил на орбите для привлечения галактян и прочих обитателей Галактики, кто при деньгах, в свой трактир.
— И на сколько же это нам потянет? — озабоченно спросил первый.
— Мы, сынок, ради принципов за наличностью не постоим, — невпопад брякнул старик.
— А может, по бартеру получится? — предложил Третий.
— Да я, собственно, так это, в порядке размышлений вслух. Как ни крути — целая звезда… Не ящик с запчастями. Здесь помозговать надобно. Кто бы, интересно, мог с ней совладать, с проблемкой вашей? Хотя, вот если б использовать штучку такую, «Демон Максвелла» называется. И запустить ее, ну скажем, на три серии оборотов. Тогда может что и получится. Только кто, опять же, за это возьмется?