Третья мировая война (сборник)
Шрифт:
Скоро комната заполнилась до отказа. Кристи подвел к генералу Мартина Клея и пожилую чернокожую старушку.
— Клей, — обратился к нему генерал. — Тебе нравится эта старушка?
— Она добрая дама, господин генерал.
— Очень хорошо. У нас намечено провести важный эксперимент. Ты обязан жениться на этой женщине.
Лицо Клея не дрогнуло. Он лишь ненадолго застыл в оцепенении, потом смиренно ответил:
— Если это так важно, господин генерал.
— Очень важно. Раздевайтесь! Идите в соседнюю комнату.
Клей покорно начал расстегивать куртку. Многие сотрудники потупили глаза.
— Вам
— Отставить! — вдруг завопил Бурнетти. — Всех вон отсюда!
Лаборатория вмиг опустела. Генерал подал команду Кристи:
— Давайте, Поль.
Кристи включил установку. После легкого щелчка тело Пэна слегка дернулось, складки на лице разгладились. Он уронил голову и начал тихо всхрапывать.
— Он что, заснул? Несколько необычно.
Кристи нажал кнопку, скобы разжались, и Пэн вывалился из кресла на пол. Потом медленно поднялся, стал тупо рассматривать лабораторию.
— Как вы сюда попали? — строго спросил его Мондиал.
Пэн посмотрел на него, потом удивленно пожал плечами.
— Кто вы и откуда?
Пэн мучительно напряг память:
— Вспомнить не могу… — Он подошел к генералу и долго всматривался в его лицо.
— Ну что же, господин Мондиал, — поспешно проговорил Бурнетти, — вы обратите этого писаку в нашу веру, а мы с Полем в штаб, на прямую связь с министерством.
Роберт Мондиал вышел проводить генерала и Кристи. Пэн подобострастно глядел им вслед, выражая покорно-преданным лицом искреннее желание угодить им.
Дверь за ними закрылась.
Лицо Муррея потухло. Он стоял неподвижно, потом огляделся и медленно пошел по лаборатории: никто его не останавливал. Тогда он вернулся и сел в кресло перед аннигилятором и, обхватив голову руками, застыл в оцепенении.
Тут вошел Мондиал, увидев присмиревшего Пэна, подошел к нему, тронул его за плечо:
— О, господин Муррей! Неужели вас так огорчает пребывание у нас?
Пэн поднял на него осторожно взгляд:
— Простите, я вас не понял?
— Не дурите, господин Муррей!
— Как вы сказали? — испугался Пэн.
— Вы что? Забыли даже меня?
— Нет, нет! — послушно проговорил Муррей. — Я вас знаю. Но что-то со мною случилось.
— Вы полагаете, что я проверяю надежность аннигиляции, не так ли? — засмеялся Мондиал. — Мы с вами пошутили!
— Да-да, спасибо, — закивал журналист.
— Чего же вы прикидываетесь? Вы на самом деле что-то забыли?
Пэн внимательно посмотрел на него:
— Мне кажется, что я вас вижу впервые.
— Меня зовут Роберт Мондиал.
— Роберт Мондиал, — повторил Пэн. — Да-да, господин Роберт Мондиал, да-да, Роберт Мондиал…
Мондиал снял очки, приблизился к журналисту, осмотрел лицо. Затем, машинально протирая очки, он подошел к установке и начал внимательно рассматривать ее. Снова вернулся к Пэну.
— Не знаю, господин Муррей, может быть, произошла трагическая ошибка… Вы, журналист Пэн Муррей, проникли к нам, на военную базу, как представитель министерства. Здесь ведутся запрещенные опыты над людьми. Вы знаете, что с помощью этой установки их лишают памяти. Это называется аннигиляцией. А потом внушают нужную информацию. Так происходит насильственное изменение
Муррей потряс головой и тихо сказал:
— Я верю вам.
— Ну то-то же! Вы великолепно соображаете! Люди, лишенные памяти, на вашу логику не способны! — Мондиал широко улыбался, видя, что на него уже смотрят внимательные, добрые глаза.
— Изобретя эту установку, я и не помышлял, что ею могут воспользоваться на этой базе. Хотелось только освобождать психику людей от груза навязчивых идей. И я встретился с Полем Кристи, которого знал по университету, и поделился с ним, и пообещал лабораторию и все условия для работы. И вот я создал эту установку. Она была нужна лишь для проверки идей. Но генерал стал использовать ее в таких делах, о которых я даже не предполагал. Что делать? Аннигилятор все равно функционирует, а сам я под строгим наблюдением. — Мондиал оглянулся на дверь, прислушался. — У нас есть немного времени, и я вам откроюсь, господин Муррей. Я очень рискую, но мне кажется, я угадал в вас журналиста Пэна Бризанта.
— Да, это мой псевдоним.
Мондиал приблизился к двери, запер ее на ключ и заговорил твердо:
— Сейчас по моему проекту заканчивается сборка новой аннигиляционной установки. Она будет посылать энергию не пучками, а волнами в эфир, как радиопередатчик. Волны могут воздействовать непосредственно на кору головного мозга тысяч, а может быть, миллионов людей…
— Это невероятно! — воскликнул Пэн.
Голос Мондиала звенел, глаза горели верой в величие предстоящих свершений. Но Пэн воспринял его планы как еще одну угрозу человечеству.
— Я надеюсь вложить в машину особую волю! — воскликнул Мондиал.
— О новой воле вы говорите так, будто обещаете смертным земной рай! Вы намерены лишить людей их истории? Знаний, накопленных за тысячелетия? Но вы же не спросили об этом человечество?
— Спрашивать поздно, сам под контролем! — горячо заговорил Мондиал.
Теперь в окружении нагромождения лабораторного оборудования фигура Мондиала показалась зловещей. И даже чувство признательности к этому человеку за свое спасение не могло удержать Пэна от возражений.
— Извините, господин Мондиал, но как вы намерены дать людям какую-то волю?
А тот ходил по залу большими шагами, лицо его было воодушевленно, он выкидывал руку вверх и произносил:
— Наука движется вперед скачками, от открытия к открытию. Люди не успевают понять и принять новые открытия и изобретения. Помните бунты рабочих? С грязным и позорным прошлым люди могут расстаться, только пройдя через суровое чистилище… Клин надо вышибать клином. Лишение облучением навыков и знаний — это временное явление! Заложенное в человеке стремление выжить и обеспечить максимум благ научит его делать все, что умеем мы с вами. Ведь мы не покушаемся на библиотеки, на знания, которые в книгах. Язык люди не утрачивают, как и память тела.