Третья пуля

Хантер Стивен

Наступила тишина. Свэггер сунул пистолет в кобуру и достал мобильный телефон.

– Мемфис, – услышал он в трубке.

– Я нахожусь на пересечении Элм-стрит и Норт-маркет. Он врезался в здание. Прохожих не было. Все чисто. Пришли сюда как можно быстрее своих людей и вывези меня из города к чертовой матери.

– Что с ним случилось? – спросил Ник.

– Прихвати мешок для трупа, – ответил Свэггер.

ЧАСТЬ 2

Москва

Что это такое, пока до конца не ясно

Глава 08

Над Утопией сгущались сумерки. По улицам прогуливались парочки, играли дети, бегали с лаем собаки. В парке, находившемся

неподалеку от Украинского бульвара, беседовали сидевшие на лавочках интеллектуалы. Их лица излучали счастье, как у людей, которые счастливы тем, что они являются теми, кем являются, что они находятся там, где находятся, что они живут в то время, в которое живут. Судя по всему, их девизом вполне могли бы стать слова: «Жизнь – это хорошо».

Постепенно начали загораться огни – больше для красоты, нежели в каких-либо иных целях, ибо на этой урбанистской игровой площадке не было преступности, царила почти полная занятость, взимались низкие налоги. Темнота на время скрыла буйство строительной техники – скопления бульдозеров, экскаваторов и кранов. Днем Москва перестраивалась – уже примерно в тридцатый раз за свою долгую и запутанную историю; на сей раз – под влиянием развивавшегося капитализма. Людям приходилось смотреть в оба, дабы не оказаться раздавленными строительными машинами и не попасть под колеса сверкающих «Феррари», проносившихся по брусчатке со скоростью сто пятьдесят километров в час. Через каждые двести-четыреста метров стояли пятиметровые каменные и металлические люди в длинных шинелях, касках времен Второй мировой войны, с автоматами с круглыми дисками в гангстерском стиле. Казалось, они были не вполне уверены в том, стоило ли сражаться и погибать за то, что разворачивалось перед их глазами [20] .

20

Здесь и далее полностью сохранено авторское представление о России, почерпнутое им, по-видимому, из американской бульварной прессы и анекдотов. Но, к его чести, нужно отметить, что медведей, разгуливающих по улицам Москвы и играющих на балалайках, в тексте обнаружить не удалось.

Между двумя девятиэтажными банками в жилом комплексе по адресу Кутузовский проспект, 7, в окружении деревьев, располагался ресторан «Хачапури». Он специализировался на шашлыках. Когда их подавали, кусочки мяса еще были покрыты кипящими капельками жира. Их аромат вызывал ассоциации с казачьим лагерем на берегу Дона после успешного сражения с царскими войсками, где-нибудь в 1652 году. В самом ресторане было что-то от казачьего лагеря – открытое заведение с тентами, а в находящемся через дорогу здании размещались кухня, бар и зал для представителей нового поколения, жаждущих водки, закуски и компании, чем заведение обеспечивало их в изобилии.

Свэггер, разумеется, не мог позволить себе выпить водки, поскольку знал, что иначе очутится в Сибири с новой женой-узбечкой и девятью детьми, покрытый причудливыми татуировками. Он в одиночестве сидел в баре, пил кока-колу и внимательно наблюдал за происходящим вокруг, не испытывая особого желания принять в этом участие. Что-то удерживало его. Вероятно, история – его собственная, а также его страны и культуры.

Ему было трудно поверить, что его воспитывали в ненависти ко всем этим людям, которые оказались такими замечательными, энергичными и счастливыми. «Эй, ребята, – думал он, – как здорово, что мы не нанесли по вам ядерный удар году этак в семьдесят седьмом. Это стало бы большой ошибкой».

Это его второй день в Москве. В первый день, выйдя из своего номера в отеле «Метрополь», Боб бродил по Красной площади и прилегающим к ней районам. Его изумляла искренне радостная атмосфера, царившая

в городе, несмотря на пыльные улицы и множество ветхих строений. Первые этажи сталинских домов, с их суровой архитектурой, проникнутой воспоминаниями о пролитых здесь слезах и крови, занимали магазины, в которых продавались всевозможные товары – от продуктов и парфюмерии до дизайнерской одежды и роскошных автомобилей. На горизонте небо пронзали новехонькие небоскребы из стали и хрома, как в Далласе, возвышавшиеся над убожеством пятиэтажной застройки – символом ушедшей в прошлое эпохи коммунизма. Настоящий город золотой лихорадки, несмотря на преклонный возраст и кровавую историю. Ему никак не удавалось прочувствовать подлинный ритм его жизни.

И тут он увидел ее. Она напоминала энергичную, уверенную в себе журналистку. Не чувствовалось ни претенциозности, ни стремления произвести внешний эффект. Прическа в американском стиле, тонкая ирония во взгляде. Одета в брюки и черную тенниску, что соответствовало теплой погоде и не выделяло ее среди публики.

– Миссис Рейли? Я Свэггер.

– О, – произнесла она, – сам великий Свэггер. Рада познакомиться с героем. – Они обменялись рукопожатием и натянутыми улыбками. Оба испытывали легкое смущение.

– Я всего лишь потрепанный жизнью старый козел, пытающийся не утонуть в этом море картофельного сока.

– Русские выдавливают прекрасный картофельный сок [21] . Пойдемте, я заказала для нас столик.

Он двинулся вслед за ней в сторону метрдотеля, и тот провел их мимо тентов, под которыми посетители предавались возлияниям, чревоугодию и веселью, к уединенному маленькому столику в углу заведения, откуда открывался вид на обширную парковую зону, где прогуливались и отдыхали люди.

21

Автор ошибочно полагает, что русскую водку делают из картофеля.

– Не заметили за собой слежку? – спросил Свэггер.

– Как интересно, – сказала она. – Никто раньше не задавал мне подобных вопросов. Нет, я ничего не заметила. Русские больше не следят за американскими репортерами. Теперь их больше занимают деньги.

– Да, я слышал. А что можно купить в Москве?

– Все, что угодно.

– А как насчет аренды? – спросил Боб. – Я хочу арендовать на ночь Лубянку.

Она рассмеялась.

– Удачи вам. Должно быть, вы знакомы с олигархами.

– Поскольку мне неизвестно, кто такие олигархи, затрудняюсь сказать, знаком ли я с кем-нибудь из них. Кстати, кто это? Я видел это слово в англоязычной газете.

– Толстосумы. Воротилы бизнеса, миллиардеры, демонстративные потребители. Преимущественно бывшие сотрудники КГБ. Когда в 1993 году Ельцин демонтировал государственную экономическую систему, они, пользуясь приятельскими отношениями с ним, прибрали к рукам все богатства страны. Теперь они ездят на отделанных золотыми пластинами лимузинах, женятся на стюардессах, покупают американские спортивные команды и фактически руководят государством. Абрамович, Кралов, Алекперов, Вексельберг, Иксович. Один из них женат на дочери Ельцина. Уилл и я писали о них. Потанин, Таркио и другие, не могу вспомнить всех.

– Я их все равно не запомню. Они для меня звучат одинаково. Очень мило с вашей стороны, что вы согласились со мной встретиться.

– Ну а как же иначе? Я навела кое-какие справки, и если хотя бы половина этих слухов является правдой, это все равно что встретить Джона Уильямса, Теда Уильямса и Эдди Мэрфи в одном лице. Кроме того, ваша дочь называет вас плюшевым медвежонком.

Именно она, Никки, работавшая репортером на телевидении в Вашингтоне, устроила ему встречу с Кэти Рейли, корреспондентом «Вашингтон пост» в Москве.