Третья штанина
Шрифт:
– Если тебе что-то интересно, ты можешь спрашивать у меня. – Алиса была недовольна.
– О чем ты?
– О том, что ты расспрашивал насчет меня Герасимову. Она не могла понять, что ты от нее хочешь.
– Расспрашивал, – пришлось согласиться мне, – извини. До меня дошел грязный слух. Но поскольку это было давно и неправда…
Тут я немного замялся, потому что еще даже не закончил в уме свою мысль, а уже принялся ее излагать.
– Я могу тебе сама рассказать, если нужно, – заметила Алиса.
– Да не нужно.
По сути, для меня это уже действительно не было важно. Я был готов принять цыпу
Она еще сказала:
– Я должна тебе рассказать кое-чего новое обо мне. Даже если ты не хочешь, чтобы я это рассказывала.
– Так и необходимо? – спросил я.
Далее следовала многозначительная пауза. Кто-то умер. Кто-то родился. Кто-то отобедал. Я замер с трубкой возле уха, но я гораздо лучше слышал звуки изнутри себя, нежели снаружи, – слышал, как работает мой организм, как напряженно вертятся шестеренки, как удары сердца разгоняют кровь по всему телу.
Чувствовал напряжение в каждой клеточке.
Алиса спросила, сказать ли мне это по телефону или же лучше при встрече? И все это таким тоном, что мне стало не по себе. Я поддался трусости и оттянул момент:
– При встрече, – сказал я, – я сейчас не готов.
Мы договорились встретиться, попрощались и положили трубки.
Благодаря курсу уколов впервые за долгое время я чувствовал себя почти здоровым. Вся штука в том, чтобы не пить и придумать себе распорядок дня и соблюдать его. Сначала было сложно, но на пятый-шестой день у меня стало получаться. А дню к пятнадцатому я уже окончательно приучил себя жить по этому графику.
1) Вставать в девять, ложиться в два.
2) Ставить уколы в десять утра и десять вечера.
3) Заниматься онанизмом после пробуждения, потом часа примерно в три дня и перед сном (три раза в день казалось мне оптимальным количеством эякуляций для половой системы человека моего возраста, и этот пункт был для меня обязательным в лечении простатита), а также полчаса уделять упражнениям из «второго сердца мужчины».
4) Заниматься машинописью и чтением хотя бы три часа в день, чтобы не деградировать от праздности.
Алиса позвонила около двенадцати, а встретиться мы должны были в пять часов. Занятия машинописью не шли, и я начал играть, чтобы отвлечься. У меня неплохо получалось, к тому же игру Need For Speed Underground я проходил уже третий раз. Речь о первой части игры, вторая никуда не годится.
Я в основном ездил на «Мазде»: «Мазда», хоть и не очень быстрая, но ей удобнее всего управлять, во всяком случае, мне. Но где-то на восьмидесяти процентах прогресса карьеры мои оппоненты заметно прокачали свой уровень. Что же Алиса собралась мне рассказать? Неужели она успела мне изменить? Это вряд ли. Я сменил «Мазду» на «Ниссан», мне удалось проехать несколько трасс, правда, не все с первой попытки. Теперь каждая ошибка стоила мне позиции.
И пришлось сменить Hard на Medium.
Мы встретились на остановке, я все ждал, когда она расскажет, о чем хотела рассказать. То есть думал, нет, не говори, мне это ни к чему. И она, видно, уже собиралась сказать, но тут подъехала наша маршрутка. Я согласился сегодня съездить с Алисой в поэтическую мастерскую «Аз», поучаствовать в обсуждении стихов (или прозы – иногда там читают и прозу), и даже думал сам что-нибудь прочесть. Я написал два стихотворения, которыми можно было, как мне казалось, заткнуть за пояс местных писак. Алиса села к окну, я расплатился с шофером, сел рядом и напомнил:
– Тебе ничего не нужно мне рассказывать. Я не собираюсь комплексовать по поводу того, что не имеет ко мне отношения.
Она чуть подумала над моими словами.
– Ты меня не понял, – сказала.
И, не глядя мне в глаза, пробормотала что-то насчет ответственности. Этической и уголовной. Мы ехали молча, я смотрел в окно, думая над ее словами. Какая ответственность? Что это значит? Этическая ответственность. А тем более – уголовная. Может, у нее ВИЧ? Почему нет? Немного больше года назад она пыталась покончить с собой. Она закрылась где-то в доме своей бабушки, что ли, когда там никого не было, и стала есть таблетки, запивая их водой из трехлитровой банки. Ела таблетки и ела, пока не отключилась. Но на нее каким-то совсем непонятным способом напоролся кто-то из родственников, хотя этого по ее расчетам никак не должно было случиться. Вызвали «Скорую». В больнице врачи, как ей казалось, уже не надеялись на ее выздоровление (у нее остался странный шрам в форме креста – у живых она такого не видела). Но она выжила, когда ей влили новую кровь, заменив всю или почти всю старую. В ее венах теперь кровь четырнадцати доноров. Она мне говорила о том, что благодаря всем процедурам и переливанию крови она вышла из больницы без хламидиоза, от которого не могла избавиться долгое время. А вот про ВИЧ, видимо, сказать постеснялась.
– Мы выходим, – сказала Алиса.
Остановка «Магазин «Кристалл». Я вышел на воздух, подал руку Алисе. А почему обязательно ВИЧ, может, гепатит? Вряд ли я заслужил ВИЧ, а вот гепатит я вполне заслужил, если суммировать мои грехи. Велика ли вероятность, что я заразился? Хотя мы только один раз занимались любовью.
Мы присели на лавочку в парке «Антошка». Я дал прикурить Алисе, потом прикурил сам.
Она решила начать с разминки. Сказала что-то про четырнадцать доноров, кровь которых ей вливали.
– Это я знаю, – говорю немного резче, чем хотелось бы. – ВИЧ или гепатит?
Алиса удивленно смотрела на меня. Я ждал ответа. Мир замер – в этот момент Бог думал, как построить дальше сюжет моей жизни. Осторожней, я не имею права забрать свои слова обратно. Я обещал жениться на ней, забрать ее с собой, если мне удастся уехать, я должен сдержать слово, каким бы ни был ее ответ. Но почему она не сказала раньше, еще до того, как мы переспали? А вдруг она говорила, просто все это не сохранилось в моей пьяной тупой башке? Ведь если она не была со мной честна, я теперь могу аннулировать все свои обещания по поводу женитьбы и долгой счастливой жизни? Не могу. Я не должен так делать.