Третья Сила

Чернышева Марина

А я мысленно перекрестился: перейти в разряд обыденности, бывает намного спокойнее. Обойдусь я как-нибудь и без всемирной известности. «Тем более, что мне, как той Натуське, учиться да учиться! Как там мой джинн поживает? Появился уже или нет и что сказал, если появился?» — как-то сами собой перескочили мысли на Мерхаба. Не то, чтобы я по нему соскучился, но намного спокойней было бы знать причину его отсутствия…

За всеми этими заботами да разговорами, да еще потому, наверное, что крестьяне не особо-то и спешили возвращаться к своим повседневным проблемам, (ну это я так думаю, потому что ни с кормлением и обустройством княжны на телеге, ни позднее, с трапезой, никто из них нас с напарниками не торопил, да и сам не торопился),

выехали мы когда солнце уже прилично поднялось на небосводе, да так же неспешно, совсем не погоняя лошадей, тронулись по дороге к конечной точке маршрута. Ночевать нам, как я понял, что спеши, что нет, а все равно еще одну ночь на чужих кроватях предстояло. Спасибо, что хотя бы на этот раз не под открытым небом, а в более цивильной обстановке…

Глава пятнадцатая, в которой герой переживает ночное приключение…

К вечеру прибыли на постоялый двор. Правда не на тот, на котором планировали заночевать вчера, а прилично так подальше, но мне это было совершенно без разницы. Сначала, как только телега с княжной въехала на подворье, там начался настоящий шухер: коровы в хлеву замычали, овцы заблеяли и устроили в своем загоне настоящий гон по кругу, кони на конюшне храпели и били в стойла копытами! Форменный дурдом!

Я почему-то сразу понял, что это живность так нашему визиту «радуется» и уж было хотел назад поворачивать, но Харитон, вот же бывалый мужик, покопался недолго у себя в сумке и вынул какой-то голубой камешек на простом шнурке, покачал его над княжной, потом телегу пару раз вокруг обошел и вся живность мигом успокоилась.

— Что-то я не видел, чтобы наши кони так на княжну реагировали, — удивился я, не припоминая, чтобы «старшой» накануне подобные манипуляции проводил.

— Да ты просто не обратил внимания — тогда все больше следили, чтобы в крови не уделаться или не наступить на что не следует. А я сам решил, что кони так на ту бойню реагируют — крестьянские лошадки-то, к кровище непривыкшие… А потом и успокоил их, когда вы ее с дерева сняли.

Я понимающе покивал в ответ, радуясь, что так просто разрешилась серьезная проблема.

Трактирщик, правда, все равно успел это безобразие засечь и подошел к нам за объяснениями. Я уже думал, что все, ночевать мне опять в чистом поле с вампиршей под боком, но нет, обошлось, он, как и крестьяне ранее, вполне спокойно и с пониманием отнесся к тому, что под его кровом проведет ночь «вампирюга».

— Случается, — чинно упрятал он за пояс большие пальцы обеих рук, — что мимо возят укушенных в монастырь отмаливать и у меня, бывает, останавливаются. Главное, что вы про вампиршу знаете, а не тайком она с вами путешествует. Тогда беда — всех ночью пожрет! Бывали случаи, там где скотину не держат. Люди-то вампирюг не чуют, только скотина.

— А мне сказали, что их только вороны чуют, — не удержался я, чтобы не влезть в беседу.

— Так то истинных, — посмотрел на меня мужик как на младенца, — эта переродится, так тоже акромя ворон да воронов ее никто чуять не будет! А пока вон какой переполох наделали, хорошо, что у вашего «старшого» баюн-камень имеется. Хотя я тоже обзавелся, не без того, но так все два лучше, чем ни одного! — рассудительно закончил он свою речь и пошел хлопотать о нашем устройстве.

***

Девушку я на руках перенес в самые лучшие покои гостевого дома — были здесь предусмотрены и такие. Если обычные — это просто комнаты большого размера или поменьше, с одним спальным местом или с несколькими, то «покои» состояли из двух помещений: проходной «гостиной» и изолированной «спальни». В гостиной я планировал сам ночевать, а спальню предоставить княжне.

Вообще — это разделение на «гостевой» дом и «харчевенный», видимо от слов «харчи» и «харчеваться», мне очень понравилось. Когда мы с джинном проживали в таверне, то я не раз сетовал на то, что разгулявшиеся и подвыпившие мужики чуть

ли не до утра шумят, а нередко, что и бузят, за лишенной звукоизоляции перегородкой.

Только и спасался тем, что Мерхаб, когда я ему вконец надоел жалобами на шум, стал на наш номер «полог тишины» ставить, ворча и язвя, как водится, по поводу «избалованных сибаритов», которых «испортили блага цивилизации» и на капризы которых, ему приходится тратить драгоценную манну. А здесь хорошо придумали — пируют в одном помещении, ночуют — в другом. И тихо, и запахи кухни не беспокоят. Там, правда, тоже номера были, но намного дешевле, для совсем уж непритязательной публики.

Кормили вампиршу на этот раз мы втроем. Признаюсь — по моему настоянию. Много крови мне терять не хотелось, а мысли про то, что ей еды маловато — точили меня не хуже жука-древоточца! Маленькая ведь, худенькая такая, легонькая, а сколько на дереве провисела, пока мы ее обнаружили, да и потом она вряд ли досыта наелась: открывать себе кровотечение я не планировал, а небольшую рану как не береди, а все равно кровь быстро сворачивается и много из нее не выжмешь.

Еще меня беспокоило, как все-таки в этом своем чехле, девчонка обходится с физиологией, но допрошенные на этот раз «с пристрастием» крестьяне, хором заверили меня, что «вампирюгам» с их метаболизмом «это дело» так часто как нам, простым смертным, вроде как и без надобности — усвояемость крови почти стопроцентная, да еще и заговоренная пряжа чехла на них успокоительное действие оказывает, ну и в плане физиологии все процессы тоже тормозит, поэтому, кстати, и спит она тоже так много…

Худо-бедно успокоившись на сей счет, я позвал Сулима с Нихимом и уже без прежних многочисленных предосторожностей, раз уж клиентка оказалась вполне коммуникабельной, мы провели процедуру кормления. Так что на этот раз на ужин с перевязанными руками пошли мы все трое.

***

Вот от чего я в этом мире в полном восторге, так это от местной кухни! Там, в двадцатом веке, мы все уже даже забыли, что говядина и свинина должны отличаться по вкусу. Да, и не только от портянок, но и друг от друга! Что утка и курица, это разные птицы и тоже на вкус друг на друга не похожи! Что печеная индейка — это почти деликатес, а не нечто среднее между мясным блюдом и дровами для растопки каминов. Про гусей я вообще молчу: у нас в России гусятина — это одно сплошное разочарование!

А здесь аромат печеного гуся можно почуять еще на подходе к харчевне! И спутать его с той же печеной поросятиной, не смог бы ни один едок, не говорю уж про гурманов. Вот и сейчас, едва выйдя из гостиного дома, мы с братьями-гномами дружно потянули носами и так же дружно хекнули выдыхая: жареный гусь просто требовал, чтобы мы прибавили ход!

Однако, по прибытии я соблазнился еще и местной лапшой с потрохами — тоже скажу я вам, вещь! Я еще помнил мамину домашнюю, самодельную лапшу, которую она готовила с потрохами птицы, купленной на колхозном рынке — никаких бройлеров с птицефабрик! Однако до местной, та кура не дотянула, видимо сказывалась кормежка комбикормами…

Потом случилось забавное — крестьяне похвастались трактирщику, какой у них необычный охранник: мало того, что княжич из обедневших, так еще и колдун, умеет потрясающий по вкусу напиток наколдовывать! И это при том, что никто из них мой «сказочно вкусный» кофе попробовать так и не решился! «Сдавать» трактирщику, который представился дядькой Михалом, своих хвастливых спутников я не стал, а наоборот кивал да поддакивал, про себя угорая от смеха.

Правда потом им за болтливый язык расплачиваться пришлось, когда дядька Михал уговорил меня на всю компанию кофе наколдовать, не бесплатно, а за то, что постой для меня даром выйдет. Ну а я возьми и согласись — уж больно мне хотелось видеть, как мои спутники выкручиваться будут! Ничего — попробовали, не умерли. Кое-кому даже понравилось. Даже большему количеству дегустаторов, чем я ожидал.