Третья террористическая
Шрифт:
Но тепловоз устоял. Тепловоз удержался на срезе моста, зависнув над пропастью передней парой колес. Платформы, ломая сцепку, полетели вниз, в воду.
В вагончике охраны вспыхнул, заметался по окнам свет. Услышавшие взрыв солдаты проснулись, хватаясь за оружие. Но было уже поздно. Подскочившие к окнам боевики забросили внутрь несколько гранат, отбежав на несколько шагов и рухнув на землю. Вагончик вздрогнул от взрывов, во все стороны полетели осколки стекла, деревянная щепа и железо. Из окон полыхнуло пламенем. Вряд ли там кто-нибудь остался жив.
От состава застучали частые автоматные и пулеметные очереди.
Чтобы не облегчать им задачу, чтобы не засвечивать себя, боевики не отвечали. Быстро собравшись в условленном месте, разобрались в походную колонну и, ощетинившись во все стороны стволами, побежали в ночь, которую подсвечивал факел пылающего сзади вагончика.
Но легко уйти им не удалось.
Спохватившиеся федералы прикрыли границу разосланными во все стороны разъездами, отсекая боевикам пути возможного отхода в Чечню. На дорогах встали БТРы, на высотках, по-быстрому окопавшись, залегли пулеметные засады…
В одну из таких они и угодили. Идущий впереди дозор срезала неожиданная, выпущенная практически в упор очередь. Они рухнули на землю, попытавшись отползти в сторону, но в небе сразу же повисли осветительные ракеты, залившие поле, через которое они перебегали, ярким белым светом. Пулеметы долбили длинными очередями, шевеля пулями землю спереди и сзади них. Через несколько минут сюда, на свет ракет, подоспеет подмога, которая ударит сзади, выгоняя их на пулеметы…
Выход был один — прорываться.
Одну из огневых точек они подавили залпом из подствольников, а вот со второй справиться не смогли. Второй пулемет вколачивал в них очередь за очередью, буквально не давая поднять головы. Как видно, помощь была уже близка, и пулеметчик не жалел патронов, надеясь удержать боевиков на месте.
По второму пулемету заработал Муса, отвлекая огонь на себя. Он всаживал рожок за рожком в сторону бьющихся на высотке всполохов, тревожа пулеметчика, выманивая его на себя. Длинные сбивающие траву очереди сместились, нащупывая назойливого, как репейник, автоматчика.
Используя секундное затишье, боевики ящерицами расползлись в стороны. Сзади басил пулемет коротко и часто огрызался автомат Мусы. Он жертвовал собой, давая им возможность уйти. В этой дуэли одержать верх было невозможно даже случайно, потому что автомат против пулемета, да еще поднятого на высотку, да в чистом поле — оружие слабое.
Муса обеспечил им передышку, которая дорого стоила. Они успели отползти к далеким кустам, которые скрыли их. Тот, стрелявший сзади, автомат осекся и замолк. Но через пару секунд застучал снова. Муса был ранен, но тем не менее продолжал вести огонь. Жить ему оставалось не больше нескольких минут, потому что пулеметчик нащупал его и теперь не выпустит.
Они бежали уже в рост, когда стрекот сзади оборвался окончательно. Все — нет Мусы…
Еще несколько дней они уходили от преследователей, огрызаясь автоматными залпами и прячась в руинах и ямах. В этой, последней, они сидели почти сутки, чувствуя, как сужается вокруг них кольцо.
Но им повезло, сказочно повезло — федералы к ним так и не сунулись! В двух шагах проходили, но к ним не завернули. Видно, не понравился им исходящий от ямы густой трупный дух, и они решили, что в эту грязь,
Дождавшись ночи, они выползли наверх и, крадучись и выбирая самый тернистый и трудный путь, двинулись в сторону гор. Только горы могли дать им надежный приют…
В отряде их встретили как героев. Состав они под откос не пустили, но мост на воздух подняли, парализовав железнодорожное сообщение на несколько дней, доказав русским и всему остальному миру, что чеченские партизаны способны успешно действовать не только на своей, но и на чужой территории тоже. Что, с точки зрения командиров, имело важное пропагандистское значение, особенно для «внутреннего потребления». В чем они были правы, потому что среди населения Ичкерии рейд скоро оброс льстящими чеченскому уху слухами о нескольких взорванных бронепоездах, сваленных под откос танках и сотнях трупов федералов.
Обратно в свой отряд Аслан не вернулся. За него замолвил слово инструктор. Использовать минеров в качестве «пушечного мяса» было глупо и недальновидно, и нескольких, наиболее проявивших себя в минно-взрывном деле боевиков оставили при штабе.
Расчет оправдался — рядовым «пехотинцем» Аслан быть перестал. Стал минером. Которые, конечно, тоже гибнут. Но только если ошибаются. А он ошибаться не собирался!
Конечно, с куда большим удовольствием он согласился бы стать писарем, но эту должность ему никто не предлагал. Потому что такой должности в отрядах боевиков просто не было.
А жаль!
Вернее — очень жаль!..
Глава 22
Квартирующие в населенном пункте войска жить в мире и согласии с мирным населением не могут. В принципе! Когда в каком-нибудь даже очень приличном месте собираются вместе десять вполне респектабельных мужчин пивка попить — и то с ними сладу нет. Когда пятьдесят — хоть всех святых выноси! А если больше?.. Если сто или пятьсот? Или тысяча?! Причем одних, без женской ласки и пригляда? И не самых респектабельных? Без пива, но с оружием?..
Тысяча мужчин, без женщин, но с оружием, взрывоопасны, как атомная бомба! Особенно если это не команда стрелков по летающим тарелочкам, а неотесанная и грубая, как дерево-полено, солдатня, которая во все времена была одинакова и, устав от войны и тягот службы, желала одного и того же — водки, баб и приключений.
Так что не надо себя и других обманывать, а надо понимать, что, когда в рапортах и средствах массовой информации пишется, что «в населенный пункт вошли регулярные части», то, как это ни обзывай, это обозначает, что в деревню ввалилась здоровенная толпа бескультурной солдатни. Что добром кончиться не может по определению. Даже в самом благополучном случае — даже когда жители деревни «угнетенный народ», а солдаты — их «долгожданные освободители». Даже тогда!.. Потому что жизнь состоит не из праздников, а из быта и человеческих страстей. Всегда найдется кто-то, кто кого-то не понял или понял не так. И найдется тот, кто свалит у хозяев плетень, разобьет чашку или автомобиль, сворует курицу, пристрелит кабанчика или влезет на их дочь… Потому что тысяча здоровых, вооруженных мужиков не могут быть паиньками и никогда не поймут, почему в этом монастыре они должны жить по его постному уставу, а не этот монастырь служить по их?! В конце концов, кто сильнее?..