Третья террористическая
Шрифт:
Тысяча солдат — это как слон в посудной лавке, который даже если не хочет — где-нибудь что-нибудь обязательно расколотит!
Всегда и везде.
А уж в Чечне, живущей по своим неписаным и непонятым законам, тем более!..
Конфликт вышел пустячным — какой-то солдат не так на женщину посмотрел или сказал что-то не то. Ну, сказал и сказал — подумаешь, делов-то!
Но это там, в России, «подумаешь»… В России много чего можно ляпнуть, не подумав, что тебе с рук сойдет. Можно на любые буквы послать, в морду дать, тут же сдачи получить и при этом лучшими друзьями остаться.
В
За оскорбленную женщину вступился мужчина.
Потому что должен был вступиться. Не мог не вступиться!
— Извинись! — потребовал он.
Нормальный, да, заход?! Чего это солдат, за которым еще полтысячи солдат с автоматами, бэтээрами, стоящей на околице системой «Град» и боевыми «вертушками» в пяти километрах отсюда должен извиняться перед каким-то занюханным безоружным «чехом»? Похоже, этот старик сильно борзый!..
— Да пошел ты!.. — послал защитника женщин куда подальше солдат. Потому что не мог извиняться на глазах у «товарищей по оружию». Мог только послать.
Если первое нанесенное оскорбление можно было попытаться как-то замять, то второе требовало отмщения. В общем, этот солдат, вместо того чтобы плеснуть на огонь водой, сыпанул в пламя порох.
Чеченец, яростно сверкнув глазищами, схватился за кинжал. Как предписывал ему его древний обычай.
Солдат передернул затвор автомата и снял его с предохранителя. Как это требовал Устав Вооруженных Сил. Но больше — страх.
Выхваченный кинжал так просто засунуть обратно в ножны было нельзя.
Взведенное оружие имеет дурное свойство стрелять.
— Извинись! — еще раз потребовал чеченец.
— Шел бы ты!.. — послал «чеха» туда, куда уже посылал, солдат, оценивший свое перед кинжалом «чеха» преимущество. И добавил что-то про его мать. Так, автоматически, как привычную русскому уху присказку.
Дурак был солдат!..
Между враждующими мужчинами попыталась встать женщина, чтобы предупредить кровопролитие. Потому что теперь это могла сделать только она! Но солдат ее не понял, он подумал, что она хочет влепить ему пощечину или схватиться за оружие… И толкнул женщину в сторону автоматом.
Чеченец бросился на него, успев чиркнуть кинжалом по гимнастерке, сильно оцарапав кожу. Солдат, отпрыгнув, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь перерезала чеченца поперек живота, отбросив на землю. Приятели солдата мгновенно сбросили с плеч автоматы, быстро задергали затворами, изготовившись к стрельбе.
Деревня сразу перестала быть дружелюбной. Со всех сторон в них уперлись ненавидящие взгляды. Быстро пятясь и бестолково тыкая во все стороны дулами автоматов, солдаты отступали в сторону части…
Командирам провинившийся солдат сказал, что чеченец ни с того ни с сего прыгнул на него с кинжалом, собираясь зарезать. Что остальные солдаты подтвердили.
— Да, так все и было — прыгнул ни с того ни с сего из-за какой-то ерунды…
Причем они так и считали…
Происшествие замяли, возбудив против убийцы уголовное дело и под этим соусом спровадив его под усиленным конвоем в Россию. Где, немного помурыжив и потаскав по инстанциям, дело закрыли за отсутствием состава преступления, по, тихому отправив провинившегося солдата на дембель. Так что он дома даже раньше
Воинскую часть из населенного пункта тоже, на всякий случай, убрали, заменив другой. И решили что на этом можно считать инцидент исчерпанным.
Но если бы все было так просто…
Тогда бы — все было так просто!..
Глава 23
Умар Асламбеков коротал время с женой и сыном в лагере беженцев в Польше. Курица, как известно, не птица, а Польша еще не заграница, но уже и не Россия… В силу своего географического положения Польша стала той из Азии в Европу «дверью», возле которой топчутся толпы эмигрантов из стран бывшего Союза, страждущие попасть в вожделенную шенгенскую Европу. Считается, что если перескочить белорусско-польскую границу, то ты уже практически там, потому что поляки беженцев не сдают, по крайней мере чеченских.
Уж не понятно почему, возможно, из-за старых обид на российскую и советскую империи, от которых Польша в свое время натерпелась, поляки чеченцев привечают.
В Брест они приехали на международном с польскими номерами автобусе, на который сбросились по «сотке» с головы. Но это была не цена за свободу. Все формальности были улажены еще там, в Москве, в польском посольстве, куда бегал со списками и паспортами приставленный к их группе чеченец. Поговаривали, что поляки будут сверяться с базами Интерпола и русского МВД, и если выяснится, что за кем-то тянется уголовный хвост, то визы ему не видать. Но куратор группы успокаивал, что даже если что-то выяснится, то с поляками всегда можно договориться, потому что они очень сильно уважают «американских президентов» и что он берется стать в этом деле посредником…
Но в их группе «потерь» практически не было, кроме одного мужчины и одной женщины, уроженцев Грозного, русских по национальности. Им визу не открыли, ссадив с автобуса и сказав, что их дело будет решаться отдельно.
Ночь и еще полдня добирались до Бреста. В битком набитом автобусе было душно и тесно. Люди сидели на сумках и друг на друге. Умар с женой заняли два места возле водителя, запихнув пакеты с вещами под сиденье, поставив на них ноги и посадив на колени сына. Отчего ехать было крайне неудобно, потому что невозможно было ни выпрямиться, ни вытянуть затекшие ноги, на которых волчком вертелся уставший от однообразия ребенок.
Но все это можно было перетерпеть, лишь бы ехать!
Останавливались не часто, когда уже совсем невтерпеж становилось. Тогда водитель сворачивал на обочину, поближе к какому-нибудь лесу, и пассажиры дружно бежали к кустам. Тесный, расположенный под сиденьями на выходе туалет водители открывали только для себя и для маленьких детей, из-за которых останавливаться смысла не было.
Перед самым Брестом старший группы объявил, что если пассажиры не желают иметь лишней головной боли на границе, то надо собрать по двадцать баксов с головы для дачи белорусским и польским пограничникам. И тогда они пройдут без задержек. Конечно, можно ничего не давать — дело это сугубо добровольное и их все равно пропустят, — но могут задержать на неопределенно долгий срок. К примеру, в прошлый раз они простояли на «нейтральной полосе» чуть не двое суток, что не предел.