Третья жена шейха

Хаустова Зинаида

Ловлю в зеркале сочувствующий взгляд Азизы и беру себя в руки. Чему я научилась за годы в Саудовской Аравии, так это держать лицо на людях. Натягиваю жалкую улыбку и наконец-то выдавливаю из себя ответ:

— Мансур и хама лучше нас знают, что нужно делать.

Азиза молча протягивает мне фляжку и я делаю еще несколько больших глотков.

Возвращаемся в зал. Видимо, от меня веет тяжелой аурой, Азиза быстро куда-то сбегает. Я откидываюсь на спинку дивана и кручу в голове только одну мысль. Мансур берет себе новую

жену.

Я чувствую себя ничтожной, постылой и никому не нужной. А еще беспомощной. Меня просто поставят перед фактом, и я ничего не смогу сделать.

Нахожу глазами невесту. Совсем еще девочка. Здесь рано выходят замуж. Мансур тоже женится на подобном ребенке?

Меня затапливает горе. Музыка теперь играет на расшатанных нервах. Хочется уже уйти отсюда.

Зачем он эти две недели заставлял чувствовать себя любимой? Почему ничего не сказал? Я бы тоже узнала все постфактум, как его жены обо мне?

В груди ком и не хватает воздуха. Только этого не хватало. Я не должна впадать сейчас в истерику.

Тянусь к какому-то графину и наполняю стакан. Пью маленькими глотками и заставляю себя не думать о Мансуре. Я буду думать о Галебе. В этот момент я жалею о своем решении больше не рожать. Если бы у меня было много детей, то не было бы времени, чтобы думать о том, с кем проводит ночи мой муж.

Думаю о Галебе. О том, что ему еще рано ходить на свадьбы. Ему сейчас нужно спать. Он всего лишь ребенок. Мальчикам здесь слишком многое позволяется. Он захотел пойти с отцом, и Мансур его взял.

Галеб будет видеть отца еще реже, а ему было мало и того времени, что они проводили вместе до сих пор.

Чертов Мансур. Почему все мои мысли ведут к нему? Пора вырвать из сердца с корнем этот плющ. Моя больная любовь должна умереть. Тогда не будет этой перманентной боли.

Объявляют, что сейчас придут мужчины. Женщины облачаются в абайи и никабы.

В зал заходит жених, его отец и старший родной брат невесты.

Жених — красивый мужчина. Конечно же не старый. Он подходит к невесте и берет ее за руку. А я представляю, что это Мансур, который касается своей четвертой жены.

Молодожены разрезают свадебный торт. А я представляю, что это Мансур разрезает торт со своей юной новобрачной.

Неужели эта свадебная пытка подходит к концу, и можно будет убраться отсюда.

____

Ночь хны — арабский девичник

Хама — свекровь

Глава 68. Галеб

Мансур

Разгар свадьбы. Я участвую в традиционном танце с кинжалами и ловлю на себе восхищенный взгляд Галеба. Это ни с чем не сравнимые моменты счастья — видеть гордость в глазах своих сыновей.

Власть над плодом своих чресел особый вид кайфа. Сильно отличающийся от власти

над женщинами. Жены мужчины обычно не любят друг друга. Хорошо, если не питают ненависти. В борьбе за любовь мужчины женщины готовы даже уничтожать.

Твои сыновья любят тебя и питают родственные чувства друг к другу, если ты их правильно воспитал. Они боготворят своего отца и в борьбе за его внимание стремятся стать лучше, прыгнуть выше своей головы. Конкуренция сыновей продуктивнее, чем конкуренция женщин.

Я горжусь своими сыновьями, но Галеб — кровь моего сердца. Ребенок от любимой женщины всегда для тебя особый. Моя особая боль, что Аллах благословил наш брак только одним ребенком. Но еще и поэтому Галеб мне особенно дорог.

По залу расплывается дым кальянов. Галеб жмется ко мне сбоку. В помещении царит расслабленная атмосфера. Девушки изгибаются в танце живота.

Одна, совсем юная, подходит к нашему столу. Зачаровывает своими чувственными движениями. Если бы не было рядом Галеба, можно было бы с ней уединиться. Я делаю глубокую затяжку и, отвернувшись, выпускаю дым в пространство.

— Отец, — Галеб не отрываясь смотрит на девушку.

— Да, сынок, — прижимаю его к себе крепче.

— Когда я вырасту, то женюсь на танцовщице, — с придыханием сообщает мне ребенок.

Коротко смеюсь и возвращаю взгляд на девушку. Она извивается в танце страсти. Бедра покачиваются на тонкой талии. Руки устремляются куда-то в небо. Тело прогибается в соблазнительной позе.

Невольно вспоминаю прошлое и Шушан. Делаю еще одну затяжку и замираю. Моя юная жена тоже будет стройной и гибкой. Выпускаю дым, смакуя предстоящее.

— Танцовщицы годятся только в наложницы, сынок. Ты женишься на приличных женщинах из своего рода.

— Мама говорит, что жена должна быть одна, — совершенно не удивляет меня сын. Латифа пытается перетянуть Галеба на свою сторону, но у нее не получится это сделать.

— Твоя мать воспитана в христианской культуре. Там разрешается только одна жена. Мы с тобой мусульмане, сын. Она никогда до конца нас не поймет. У тебя будет много жен, Галеб. А еще будут просто наложницы. Это разрешил нам сам Аллах, не твоей матери с ним спорить.

— Мама говорит, что беря других жен, ты причиняешь боль любимой женщине, — терпеливо объясняет Галеб мне слова Латифы.

Невольно чувствую укол совести. Латифа явно будет страдать. Но моими решениями не могут управлять эмоции женщины, даже если это любимая жена.

— Женщины многого о нас не понимают, сын. Мужчина должен всегда гореть. Новая женщина воспламеняет твои чресла. Если женщина будет одна — твой огонь остынет. Ты станешь вялым и ленивым, холодным, как вода.

— Тогда я женюсь на Ляйсан и Мадине, — осмыслив услышанное, называет мой сын имена своих кузин. С матерью девочек дружна Латифа и периодически навещает их дом вместе с Галебом.