Третья жертва
Шрифт:
В дверь постучали. Люк Хейз заглянул в офис и сразу же нашел глазами Сэнди.
– Пора.
– Уже?
Она взглянула на часы и не сразу смогла определить, который час, – рука дрожала. Девять. Похороны Элис и Салли были назначены на час дня, но люди в таких случаях обычно приходили раньше, чтобы занять хорошие места.
Ей ничего не оставалось, как вернуться к себе и, следуя распоряжению мэра, провести день буквально под домашним арестом. Мэр не хотел ненужных осложнений, не хотел, чтобы О'Грейди раздражали
Сэнди медленно поднялась и раскрыла сумочку. Сегодня утром она надеялась на легкие ответы. Но, конечно, ничего легкого больше не будет. Только трудные вопросы и сомнения, которые будут терзать ее еще долгие-долгие дни.
Она так отчаянно любила Дэнни. Но правильно ли это – любить сына и спрашивать себя, а не убийца ли он? Правильно ли переживать из-за Элис Бенсен и Салли Уокер – и при этом хотеть лучшего для своего ребенка?
Сэнди ощутила вдруг такую усталость, что даже засомневалась, хватит ли ей сил спуститься по лестнице.
Она в последний раз повернулась к Рейни.
– Вы уже знаете, кто тот человек? Другой? Вы можете найти того, кто сделал это все с нами?
Рейни на секунду замялась.
– В разговоре с вами, миссис О'Грейди, Дэнни упоминал кого-то по имени No Lava?
Сэнди удивленно посмотрела на нее:
– Конечно, упоминал. [email protected]. Это аккаунт его учительницы. Авалон, если написать задом наперед.
Глава 23
Пятница, 18 мая, 10:05
Рейни и Куинси забрались в патрульную машину в начале одиннадцатого. Поскольку Люк и Чаки уже заняли передние места, им пришлось расположиться сзади. В присутствии непосредственной начальницы и федерального агента Чаки сразу же притих и лишь время от времени нервно оглядывался, словно опасаясь, что фэбээровец может ущипнуть его сзади. Немного погодя Куинси приник лицом к проволочной разделительной сетке, и когда Чаки обернулся в очередной раз, то обнаружил прямо перед собой нос агента и вскрикнул от неожиданности.
Люк тяжело вздохнул. Рейни покачала головой. Куинси, довольный собой, откинулся на спинку сиденья.
– Вы нервируете моего напарника, – сказал наконец Люк и, склонившись над рулем, обвел квартал, где жили Шеп и Сэнди, обманчиво ленивым взглядом. Шляпа лежала рядом, потому что ограничивала обзор. Макушка Люка едва возвышалась над приборной доской – чем ниже точка наблюдения, тем шире поле зрения. В первую очередь Люк присматривал за улицей – не появится ли посторонняя машина, – но периодически проглядывал и крыши ближайших домов. В свое время он был классным снайпером.
– Что-нибудь есть? – спросила Рейни.
– Тихо, как в церкви.
– Ты как? – обратилась она к Чаки. Парень держал на
– Нормально, – пробормотал Чаки, опустив голову и избегая смотреть на Рейни. Его широкое лицо осунулось, волосы спутались, чего раньше не случалось. За последние три дня Рейни ни разу о нем не вспомнила, но теперь присмотрелась внимательнее.
– Каннингэм! – Она добавила суровых ноток.
Чаки неохотно поднял глаза, и Рейни увидела темные круги под глазами и нервное подергивание руки. Одно дело – изображать из себя крутого полицейского и хвастаться формой, и совсем другое – стать свидетелем реального происшествия. Она допустила ошибку, что не подумала о нем сразу.
– Ты хорошо действовал во вторник.
– Да, сломал ту долбаную дверь, – проворчал Каннингэм. – Оставил везде отпечатки. Криминалисты на меня кричали. А Сандерс назвал несчастьем.
– Сандерс – говнюк. Ты действовал так, как велело сердце. Остальному со временем научишься.
Чаки уткнулся взглядом в колени. Вид у него был невеселый. Соглашаясь на эту работу, он мечтал, наверное, о том, как будет спасать жизни и защищать горожан. А вместо этого – оглушительный удар по гордости, горькое осознание той мучительной истины, что не помог, опоздал и что вся его сегодняшняя работа – учет ущерба и сбор осколков. Рейни понимала Чаки. Она знала: Джордж Уокер злится на нее еще и потому, что она лично не пришла в их дом, не выразила соболезнования семье. Сделать это следовало в первый же день, но Рейни не нашла в себе сил для визита – сидеть на потертом диване, говорить что-то несчастному отцу и плачущей матери погибшей девочки. Она просто не смогла.
Рейни повернулась к Люку. Тот по-прежнему смотрел на дом Шепа. Аккуратный, с тремя спальнями и пристроенным двухэтажным гаражом дом в стиле ранчо. Выкрашен серой и белой краской. Одна гаражная дверь белее другой. Наверное, та, которую пришлось закрашивать.
– Надо поговорить, – сказала Рейни Люку.
Он кивнул. Вид у него после вчерашней поездки усталый: щеки выбриты не так чисто, как обычно, форма помята. Но взгляд острый, и руки не дрожат. На него всегда можно положиться.
– Как все прошло в Портленде? – спросила Рейни.
Люк нахмурился:
– Мы же вроде бы собирались обсудить это после похорон.
– Кое-что случилось. Ты ведь можешь наблюдать и говорить.
– Конечно. – Люк хлопнул Чаки по коленке. – Вот что, Каннингэм, сгоняй-ка нам за кофе.
– Опять?
– Три стаканчика. И возьми что-нибудь получше. У нас высокий гость – надо же произвести впечатление. – Люк посмотрел в зеркале на Куинси.
– Мне черный, – уточнил фэбээровец.
Чаки недовольно заворчал, поняв, что от него хотят избавиться, но послушно вылез из машины и направился к бакалейному за углом.