Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок.
Шрифт:
– Иди-ка сюда, бесстыдник,- обратилась к нему сеньора, не очень искренне улыбаясь,- ты обидел нас, великий грешник, но мы прощаем тебя. Я нисколько не сомневаюсь, что мы с дочерью невежды, не способные достигнуть тех вершин знания, где обитаешь ты, но, может быть… в один прекрасный день ты на коленях будешь умолять нас обучить тебя закону божьему.
Пепе ответил туманными, ничего не значащими любезностями и выразил свое раскаяние.
– Что касается меня,- вставил дон Иносенсио, придавая своим глазам ласковое, кроткое выражение,- то если в ходе наших праздных споров я и сказал что-нибудь могущее обидеть сеньора дона Хосе, прошу простить меня. Мы все тут друзья.
– Благодарю
– Несмотря ни на что,- заметила донья Перфекта уже с более естественной улыбкой,- несмотря на все твое сумасбродство и безбожие, ты для меня все так же дорог, мой племянник… Как ты думаешь, чем я намерена заняться сегодня вечером? Я хочу выбить из головы дядюшки Ликурго глупости, с которыми он к тебе пристает. Я велела ему зайти, и он ждет меня в коридоре. Можешь не беспокоиться, я все улажу, хотя знаю, что он имеет некоторые основания…
– Спасибо, милая тетушка,- ответил Пепе, преисполненный чувства благодарности, всегда с легкостью пробуждавшегося в его душе.
Пепе Рей поглядывал на сестру, испытывая неодолимое желание приблизиться к ней, однако хитрые вопросы каноника не позволяли ему отойти от доньи Перфекты. Росарио была печальна и с грустным безразличием слушала болтовню юного адвоката. Ха-синто, подсев к ней, засыпал ее градом скучных фраз, приправленных дешевыми каламбурами и пошлыми остротами.
– Плохо то,- сказала донья Перфекта племяннику, заметив, как он наблюдает за Росарио и Хасинтито, составлявших столь неподходящую пару,- что ты обидел бедную Росарио. Ты должен сделать все возможное, чтобы она простила тебя. Бедняжка такая добрая!..
– О да, она так добра,- подхватил каноник,- что, без сомнения, простит своего кузена.
– Мне кажется, Росарио уже простила меня,- заявил Рей.
– Конечно, сердце ангела не может долго таить обиду,- сладким голосом продолжал Иносенсио.- Я имею некоторое влияние на девушку и попытаюсь рассеять в ее благородной душе всякое предубеждение против вас. Стоит мне сказать два слова…
Пене почувствовал, как его снова заволакивает черная туча, и заносчиво проговорил:
– Может быть, в этом нет никакой необходимости.
– Нет, нет, не сейчас,- продолжал священник,- сейчас она занята болтовней с Хасинтито… Бесенята! Когда они заговорятся, им лучше не мешать.
Вскоре к компании присоединились судья, жена алькальда и настоятель собора. Они поздоровались с инженером, всем своим видом показывая, что с нетерпением ждали знакомства с ним. Судья принадлежал к числу расторопных молодых людей, рождающихся каждый день в различных питомниках для разведения знаменитостей и стремящихся, едва вылупившись из яйца, занять лучшие административные и политические должности. У него было слишком большое самомнение, и всякий раз, когда речь шла о нем или о его судейской тоге, которую он так рано надел, он, казалось, выражал недовольство тем, что сразу же не был назначен председателем Верховного суда. И этим неопытным рукам, этой пустой голове, этому смешному самовлюбленному человеку государство доверило столь тонкое и трудное дело, как правосудие! У него были манеры настоящего придворного, и он тщательно заботился о своей персоне. Он обладал дурной привычкой поминутно снимать п надевать золотые очки и в разговоре постоянно выражал желание быть переведенным в Мадрид, где он мог бы оказать бесценные услуги министру юстиции.
Жена алькальда, женщина добродушная, страдала только одной слабостью: она любила поговорить о своих связях в столице. Она не переставая расспрашивала Пене Рея о модах, упоминая при этом различные салоны, где во время последнего
Сеньор настоятель – толстый полнокровный человек, весьма преклонного возраста, с багровым лицом – был склонен к апоплексии. Его так распирало, что, казалось, вот-вот он вылезет из собственной кожи. Прежде он был монахом и поэтому теперь разговаривал только на религиозные темы. С самого начала он крайне пренебрежительно отнесся к молодому человеку. Пепе все больше и больше убеждался в том, что не сможет приспособиться к этому обществу, которое в высшей степени претило ему. У него был неподатливый резкий характер. Он не умел Хитрить и лукавить, не хотел ни к кому подлаживаться и не любил притворяться и говорить любезности, когда его взгляды расходились со взглядами собеседника. Поэтому весь этот скучный вечер он пребывал в меланхолии и терпеливо сносил потоки красноречия жены алькальда, у которой, как у богини молвы, было сто языков, способных утомлять человеческий слух. Но едва эта дама на короткое время давала отдых слушателям, а Пепе устремлялся к сестре, сеньор исповедник присасывался к нему, словно улитка к скале, и, увлекая в сторону с таинственным видом, предлагал совершить прогулку в Мундогранде вместе с сеньором Каетано или отправиться поудить рыбу в светлых водах Наары.
Но вот вечеру пришел конец, ибо всему в этом мире приходит конец. Сеньор настоятель удалился, и дом сразу словно опустел. Вскоре и от жены алькальда осталось одно эхо, похожее на гул в ушах после только что прошедшей грозы. Затем судья освободил хозяев от своего присутствия, и, наконец, дон Иносенсио сделал своему племяннику знак, что пора собираться.
– Идем, мой мальчик, идем, уже поздно,- улыбаясь, сказал священник.- Ты, должно быть, совсем заговорил бедную Росарио! Не правда ли, девочка? Ну-ка, дружок, живо домой!
– Уже пора спать,- сказала донья Перфекта.
– Пора приниматься за дело,- возразил юный адвокат.
– Сколько я ни твержу ему, что все дела нужно кончать днем,- вмешался дон Иносенсио,- он все не слушает.
– Но у меня еще столько дел… столько дел!..
– Ты скажи лучше, что эта проклятущая работа, за которую ты взялся… Он не любит об этом говорить, сеньор дон Хосе, но вы должны знать, что он пишет трактат «Влияние женщины на христианское общество», да еще «Взгляды на католическое движение в…?», не помню где. Что ты понимаешь во «взглядах» и «влияниях»?.. За что только не берутся современные юноши. Ах, что за дети! Ну-ка домой, домой. Спокойной ночи, сеньора донья Перфекта… спокойной ночи, сеньор дон Хосе… Росарито…
– Я подожду сеньора дона Каетано,- сказал Хасинтито,- мне нужно взять у него книгу Огюста Николя.
– Скажите пожалуйста… Постоянно с грудой книг… Иногда ты входишь в дом нагруженный, как вол. Ну хорошо, подождем.
– Сеньор дон Хасинто,- заметил Пепе,- относится к делу серьезно. Он основательно подбирает материал, чтобы произведения его стали сокровищницей эрудиции.
– Но мальчик повредится в рассудке, сеньор дон Иносен-сио,- вмешалась донья Перфекта.- Ради бога, будьте осторожны. Я бы ограничила его в чтении.