Тревожит память былую рану
Шрифт:
– Это они к тебе ломились.
– Ну, это понятно. Ты с ними говорил, а потом ударил...
– Тебе показалось... Им, кстати, тоже показалось, – Егор окинул Веронику взыскивающим взглядом.
– Что им показалось?
– Что ты их зазываешь... Шорты у тебя слишком короткие. И ноги...
– Что ноги?
– Слишком длинные... И вообще...
– Но я их не зазывала, – смятенно и вместе с тем польщенно улыбнулась девушка.
– Вот я и говорю, что им показалось... Ты одна в купе?
– Да...
Егор зашел, но только затем, чтобы перевести дух. И дверь за собой закрывать не стал. Это сделала Вероника.
– Некогда мне говорить. Поздно уже, спать пора... Завтра в шесть подъем...
– Хочешь, вместе спать будем? – спросила девушка.
Это был как раз тот случай, когда человек сначала говорит, а потом думает.
– Ой! – спохватилась Вероника. – Я не в том смысле... Купе двухместное, одно место свободное...
– Вижу, что свободное. Но я пойду, – покачал головой Егор.
– А что, если эти двое вернутся?
– Не вернутся.
– Ты в этом уверен?
– Ни в чем нельзя быть уверенным.
– Ну вот, видишь! Если ты мужчина, ты должен защитить женщину... То есть я еще не женщина...
– Вот видишь, – подловив ее на слове, насмешливо сказал Егор. – Как станешь женщиной, так и обращайся...
– Да, но кто-то же должен сделать меня женщиной!
Она смотрела на него торжествующим взглядом одержимого человека – как будто возлагала на него святую миссию принять в жертву ее девственность.
– Ну, если кто-то должен, пусть делает. Я здесь при чем?
Егору пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться. Вероника чертовски хороша, и семнадцать лет для девушки вполне нормальный возраст, чтобы стать женщиной. Но все равно он должен уйти.
– А разве ты не мужчина? – услышал он вслед. Но сделал вид, что не понял упрека.
Он отправился в штабной вагон, устроился в купе, где можно было прикорнуть до утра. Спать хотелось невыносимо, но, как это ни странно, Егор долго не мог заснуть. Это досада скребла по нервам. Вероника сама напрашивалась, а он, дурак, не воспользовался...
Утром он вернулся на кухню и с головой ушел в работу. О Веронике старался не думать. И она не появлялась, хотя втайне от себя он надеялся увидеться с девушкой и даже, если снова представится возможность, запереться с ней в купе...
Вероника появилась через две недели. И Егор узнал об этом от Виктора Макаровича.
– Ты чего это суп пересолил? – в недоумении спросил он.
– Я?! Пересолил?! Когда такое было?
– Ну, там одна мисс жалуется... Повара, говорит, на мыло... Ух, красивая стерва... Чем-то на твою випу похожа. Молодая только...
Егор все понял и вышел в зал ресторана. Точно, за столиком сидела Вероника. Ему показалось, что она повзрослела за последнее время. Или макияж у нее агрессивный, или
– А ты правда красивая... – присаживаясь, сказал он. И выдержав паузу, добавил: – Только не стерва... Изображаешь из себя стерву, но это не так...
– Суп у вас, повар, соленый! – не очень убедительно проговорила девушка.
– Суп и должен быть соленым, – насмешливо подмигнул Егор.
– В смысле, пересоленный!
– Так, может, я влюблен?
– В кого? – вздрогнула девушка.
Она так разволновалась, что подалась к нему через стол. Но, спохватившись, отпрянула. И снова постаралась надеть на лицо маску холодной неприступности.
– Ну, мало ли женщин на свете... Может, в твою мать.
– Врешь. В прошлый раз у тебя не было пересолено. И десерт был очень вкусный... Признайся, ты его готовил специально для меня?
– Признаюсь.
– И то, что не любишь маму, тоже признайся.
– Не люблю... Хотя твоя мама – хороший человек...
– Как ты можешь так говорить, если она тебя прогнала? – искренне возмутилась Вероника.
– Она меня не прогоняла, я сам ушел.
– Обиделся?
– Нет. Просто мы из разных миров...
– Мама говорила, что ты клей нюхал?
– А ты?
– Один раз...
Она сначала покраснела, затем побледнела, а потом вдруг звонко рассмеялась. И куда только неприступный вид делся.
– И как?
– Юлька сказала, что кумарно. А я… меня чуть наизнанку не вывернуло. Думала, умру...
– Больше никогда не пробуй.
– Я же не дура... Тем более что в жизни есть более интересные развлечения.
– И какие?
– Ну, секс, например...
И снова Вероника напыжилась, чтобы изобразить из себя стреляного воробья.
– И что, есть успехи?
– Да у бабушки с одним познакомилась, – с водевильной небрежностью махнула она рукой. – Взрослый мужчина. Жаль, что женатый. Но я все равно ни о чем не жалею... Ты же сам говорил, что кто-то должен был это сделать...
– Разве?
– Говорил, говорил... Сам во всем виноват!
– В чем? – невозмутимо спросил Егор.
– Ну, в том, что я стала женщиной!
– Виноват?! Виноват, когда плохо. А тебе хорошо было. С чем тебя и поздравляю!
– С чем поздравляешь?
– Ну, с тем, о чем ты не жалеешь. Я рад, если тебе понравилось...
– А если нет?
– Думаю, плакать не буду.
– Тебе что, все равно?.. У меня мужчина был, а тебе все равно?
– Ну почему все равно? Говорю же, рад за тебя.