Тревожная командировка
Шрифт:
Избушка стояла на краю небольшой полянки. Тропинки к ней не было. Давно не посещали видно.
Я прошел дальше и завернул за угол домика. И услышал. Где-то журчал ручей. И точно — на расстоянии нескольких десятков шагов из-под камня вытекал ключик.
Когда вернулся в избушку, увидел, что девчонки уже разобрали мешки, всё рассортировали. В кучках лежали деньги, теплая одежда, булка хлеба, кусок сушеного мяса, конфеты карамель, рыболовные принадлежности и четыре ножа, два складных, и два похожих на охотничьи.
Глеб ворчал и растапливал
Шура в который уже раз оборвала Глеба, — ну чтобы всё ноешь и ноешь? Ну совсем как не мужик!
Через полчаса мы сидели и пили кофе.
— Последний раз пьем кофе, — Мила смотрела на нас и качала головой. — Больше в мешке ни кофе, ни чаю нет. Будем на подкожном корму.
Настроение как-то упало сразу. Все мы почувствовали, что вот оно началось. Хотя там, на тренингах, на базе и было тяжело, но грело ощущение того, что всегда помогут, а здесь мы одни и надежда только на себя. Ну и на товарищей. При этой мысли я посмотрел на остальных, и понял, что они подумали то же самое.
Да еще же карту нам оставили. Зеленая, с квадратами квартальных дорог, она была немного странная, хотя я и не понял в чем. По ней невозможно было определить, где мы находимся. Ну не было на ней отметки нашего домика. А здесь, мы уже поняли, ни телефонов, ни приемников нам не приготовили.
Глеб вызвался залезть на дерево, чтобы хотя бы примерно определиться, где мы находимся. Когда он выбрал большой высокий кедр, я предупредил его, чтобы был осторожен. У кедра ветви хрупкие, запросто могут сломаться.
Глеб энергично, то ли кофе подействовало, то ли созерцание тела Милы, полез на кедр. Он ловко подтянулся на первой ветке и проворно полез дальше. Довольно быстро он скрылся из глаз.
Наверно прошло секунд пятнадцать, когда послышался треск и затем крик. Потом тишина и жалобные слова Глеба, — помогите слезть.
Снимали его осторожно. Вид у него был совсем, как у ребенка. Он сидел у кедра и стонал. Шура засучила ему штанину и стала ощупывать лодыжку. Потом начала растирать и спрашивать, — тут больно? А тут?
Глеб жалостными глазами смотрел то на меня, то Милу. И всё время говорил, — да больно, больно. И тут больно.
Шура повернулась ко мне и подмигнула. — Виски ему помассируй, — приказала она Миле. Та подошла к Глебу и стала массировать ему виски.
И тут раздался крик. Этот крик был посильнее, чем первый, там на дереве. Это орал Глеб. Оказывается, Шура гладила, гладила ему ногу, да и дернула. Мне показалось, что у Глеба даже выступили слезы на глазах. Больно наверно, когда вывих вправляют.
Дальше Шура наложила повязку, наказала Глебу пописать на нее и отправила в избушку.
Пришлось мне лезть на кедр. Я лез аккуратно, не торопясь. Добрался до места, где сорвался Глеб, посмотрел вниз. И продолжил восхождение вверх.
Кедр оказался не самым высоким, но кое-что было видно. Лес кое-где повышался, кое-где понижался. Холмов, как таковых не было.
Ничего я и не увидел с дерева. Когда слез, то Шура и Мила сидели над картой. И определяли наше местонахождение.
Я подсел к ним, и молча смотрел на карту. Не было на ней нашего домика, не было.
Шура распределила радиалки, и мы отправились по маршрутам. Договорились вернуться через час. Я пошел в сторону юга. Лес, лес и больше ничего. Правда не такой дремучий, как у избушки.
Когда я вернулся, девчонок еще не было. Глеб сидел у избушки и наблюдал за муравьями.
— Ну что? Нашел что-нибудь?
Я пожал плечами. Ничего.
— Слушай, а если девчонки смылись? Ну кинули нас и тю-тю, скрылись. Здесь же затеряться легче легкого.
Я изменился в лице. Глеб заметил это и засмеялся, — да пошутил я, пошутил. Ты, я заметил, шутки плохо понимаешь.
Я, честно, говоря, обиделся. Я может и не умею так анекдоты рассказывать, как Глеб, но чувство юмора у меня есть. И это точно!
Буквально через пятнадцать минут пришли девчонки. Мила оказывается дошла до болота. И оно было довольно большое. Мы тут же достали карту, и Глеб первый определил, примерно, где мы находимся.
— Мы в районе Поташной. Скорее всего поселок находится на северо-востоке отсюда.
Стало немного веселее. Шура набросала план на завтра. Мы с ней пойдем в эту Поташную, а Мила останется с Глебом. Тот хотел тоже идти, но Шура запретила. Когда я посмотрел на Глеба, тот отвел глаза. Понятно, ему интереснее остаться с Милой, чем тащиться через лес.
С утра накрапывал дождик, настроение было не очень. Мы с Шурой начали собираться в поселок. Попрощались с ребятами и ушли.
День постепенно разошелся, и скоро стало припекать. Пришлось снять рабочую куртку, и идти налегке. Я пытался начать разговор с Шурой, но она не была расположена. Она на что-то обиделась на меня, что ли? Вроде бы ничего плохого я ей не сделал. Не сразу дошло до меня, что Шура нервничает из-за того, что все пошло не по плану. Глебу она приказала не трогать ногу, пусть отдыхает. И только завтра он сможет идти.
Изредка я сверялся по карте. Квартальная просека вывела нас на высоковольтную линию. Высокие бетонные столбы поддерживали провода. Я знал, что там очень высокое напряжение, да оно и ощущалось, как только прикоснешься к такому столбу. Провода сильно гудели, и это слышалось даже на расстоянии.
Дальше нам было по просеке, где тянулись высоковольтные провода. Вдоль столбов шла старая грунтовая дорога. Заросли малины окружали со всех сторон.
Я шел и размышлял. Куда это нас закинули? Что-то говорили о глухой деревне, о том, что люди там темные. Полную задачу знала Шура. Глеб считался ее заместителем. А мы с Милой так сказать на подхвате. Начинались тяжелые трудовые будни. И я понимал, что скоро начнется то, для чего нас готовили.