Тревожное небо
Шрифт:
Мы спустили собак, обшарили берег и ледяные холмы — нигде никаких следов Маши.
В свободное время мы обычно бродили по острову с фотоаппаратом и ружьем. Было очень интересно наблюдать и фотографировать явления суровой жизни Арктики. Иногда я часами лежал на высоком берегу между каменными глыбами, рассматривая в бинокль море необъятную ледяную пустыню. Как только после темной зимы с метелями вновь стало появляться солнце, природа начала пробуждаться ото сна. То тут, то там, у самого берега и подальше, появлялась чистая вода. На льду около таких мест, если присмотреться внимательнее, можно было заметить стада тюленей, гревшихся на солнце. В стаде всегда находились один-два старых
Опасность для тюленей исходила от хозяина ледяных полей — белого медведя. Он осторожно передвигался между ледяными глыбами, время от времени принюхиваясь и внимательно прислушиваясь. Когда до добычи оставалось с полкилометра, медведь ложился на брюхо и начинал ползти. Работая всеми конечностями, как при плавании, он потихоньку продвигался вперед. Подобравшись ближе, он начинал ползти уже на трех лапах, прикрывая четвертой черный кончик носа, чтобы глазастый тюлень его не заметил. Последние и решающие метры, отделявшие его от ближайшего тюленя, медведь преодолевал резким рывком. Но не тут-то было! Тюлень грелся, как и остальные, «а самом краю льда. Мгновение — и он уже скрылся вместе с другими под водой. Снова медведю пришлось залезать на высокий торос и, принюхиваясь, выбирать направление для новой охоты…
На этот раз я не дал этому зрелищу увлечь себя. Меня интересовала только Маша. Где же она?
Единственным темным пятном, попавшимся мне на глаза, была груда бочек на берегу. Когда-то, несколько лет назад, на остров привезли бочки с моржовым мясом для корма собак. Из-за нехватки складских помещений эти бочки оставили на высоком берегу, примерно в километре от зимовки, и доставляли их оттуда по мере надобности. Теперь я заметил вдруг, что одна бочка упала с берегового обрыва и разбилась вдребезги.
Странно! Что за сила могла вытащить почти полутонную громадину из груды и швырнуть вниз?
Осторожно, чтобы не попасть в какую-нибудь скрытую снегом щель во льду, я спустился вниз, на морской лед, и заметил, что около разбившейся бочки с мясом кто-то побывал. На твердой корке снега можно было различить лишь царапины, но вблизи бочки, на свежем снегу, четко виднелись медвежьи следы, между которыми кто-то, как будто палочкой, провел черту.
Ясно! Тут действовала наша Маша!
А черта на мягком снегу обозначала след обрывка цепи, которую волочила за собой медведица.
Дома я всем рассказал о том, что видел.
Вместе с Орловым и Чернышевым мы пошли к бочке. Теперь следы лап и цепи мы обнаружили и немного дальше, между двумя ледяными холмами, на более мягком снегу.
— Я останусь тут караулить, — сказал Чернышев, очень любивший Машу. — Она, может быть, вернется сюда, и тогда я приведу ее домой. Вечером, может быть, кто-нибудь из вас покараулит немного, пока я схожу поесть.
Чернышев терпеливо ждал Машу все послеобеденное время. Но безуспешно. Затем его сменил я и снова скользил биноклем по обледенелым окрестностям. Но обнаружить Машу не удавалось. И вдруг, совершенно неожиданно, она появилась из-под обрывистого берега, потопала к разбившейся бочке и стала пожирать замерзшее мясо.
— Маша! — радостно позвал я с берега. Зверь вздрогнул, посмотрел в мою сторону и продолжал есть.
По знакомой тропинке я снова полез вниз на лед. Но, увидев меня, Маша ничем не выразила желания продолжать нашу дружбу. Наоборот, время от времени оглядываясь на меня, она стала медленно двигаться к морю. Я ускорил шаг, побежал за ней, называя ее ласкательными именами. Впустую! Маша все прибавляла шагу и вскоре исчезла за ледяными глыбами.
Чернышев отругал меня:
Кто знает…
Эта встреча с Машей оказалась последней. Больше мы ее не видели. Бескрайние ледяные и снежные поля Севера выманили ее у нас.
…Ледокольный пароход «Седов» продрейфовал в высоких широтах Арктики с 23 октября 1937 года по 13 января 1940 года. Проведя за 26 месяцев и 20 дней множество измерений глубин океана, элементов земного магнетизма, силы тяжести м более пяти тысяч метеонаблюдений, привязывая все это к более чем четыремстам точкам, установленным астрономическими измерениями, седовцы дали ученым богатейший фактический материал для научных обобщений.
Данные дрейфа «Седова» подтвердили предположение, что из полярного бассейна усиливается вынос льдов в Гренландское море и, следовательно, происходит потепление во всей Арктике. По материалам дрейфа «Седова» ученые смогли судить о законах движения льдов в Арктике и делать прогнозы для практических целей — для мореплавания.
Кроме того, «Седов» развеял легенду о Земле Санникова, служившей в течение более чем сотни лет темой для художественной (и не только художественной) литературы. «Седов» дважды пересек район предполагаемой Земли Санникова — с запада на восток по 78 параллели, а затем с юго-востока на северо-запад. Этот же район пересекали многократно самолеты воздушной экспедиции, вывезшие большую часть людей с каравана «Садко» (где дрейфовал «Седов») на материк при отличной видимости. Участники дрейфа и воздушной экспедиции глядели в оба, но никакой земли не обнаружили. Легенда о Земле Санникова так и осталась легендой.
… 13 января 1940 года ледокол «Сталин» подошел к «Седову» и, заправив его углем и пресной водой, через трое суток — 16 января околол лед вокруг «Седова» и корабли направились к югу.
А ночью 4 февраля, слушая последние известия, нас, «часовых» «Седова», взбудоражили слова диктора — весь экипаж Н-171 награждался орденами и медалями!
Полет в Чокурдах
Стремительно приближалась арктическая осень. Пресноводные озера уже покрылись льдом. Гуси и другие водоплавающие птицы, которые еще пару недель назад галдели здесь на гигантских птичьих базарах, вот уже несколько дней как отправились в свой длинный путь в теплые страны и летели теперь где-то в верховьях Лены. А белоснежные лебеди и сейчас еще парили вдоль реки, также направляясь на юг.
Реки и ручейки, впадающие в Лену ниже Жиганска, несли с собой серо-белые струйки шуги. Закоптелый буксир тащил за собой вверх по течению к Якутску длинную вереницу пустых барж. Надо было торопиться, чтобы успеть укрыться в Якутском порту до того, как Лена покроется льдом.
Жизнь на Севере замирала. Почти на шесть месяцев здесь воцарится полусон, который будет длиться до тех пор, пока с восходом солнца не наступит новый полярный день и снова станет теплее и светлее.
Ширококрылый серебристый двухмоторный гидроплан спешил за лебедями — тоже на юг. Оставив за собой сперва буксир, затем и лебединую стаю, он мчался вперед с большой скоростью, повторяя в своем движении извилины реки. Воздушная дорога, ширина которой обычно ничем не ограничена, на этот раз оказалась весьма узкой. В нескольких десятках метров под самолетом пенились волны гонимой резким осенним ветром реки; слева и справа прямо из воды поднимались крутые и высокие скалистые берега, которые немного выше самолета исчезали в черновато-серых снеговых тучах. Змеилась река, стиснутая скалами, и в этом мрачном коридоре мы должны были вести свой самолет. Тучи висели так низко, что время от времени мы мчались сквозь них.