Тревожное небо

Пусэп Эндель Карлович

А сейчас здесь находилась обычная полярная станция, к персоналу которой присоединился экипаж большого четырехмоторного самолета, прибывший на остров ранней весной со специальным заданием.

…В конце февраля 1939 года меня вызвал к себе на квартиру Герой Советского Союза Илья Павлович Мазурук — начальник Полярной авиации Главсевморпути. Он приболел и ему не разрешалось ходить на службу.

— Как ты смотришь на предложение лететь с Орловым на Рудольф? — спросил Илья, здороваясь со мной за руку. Я учился с ним вместе в одной роте Военно-теоретической школы ВВС РККА в Ленинграде, знал его давно и чувствовал себя свободно.

— И зачем?

— По решению правительства один тяжелый

корабль должен держать вахту возможно ближе к дрейфующему во льдах «Седову». Будем надеяться на лучшее, но кто может поручиться, что не повторится катастрофа, подобная челюскинской. С Арктикой нельзя шутить, — ответил он мне.

Я призадумался.

— Я бы мог и не опрашивать. Но дело в том, что экипажу придется, видимо, оставаться на Земле Франца-Иосифа до конца дрейфа. А это — минимум на год. Посылая экипаж на такой продолжительный срок, хочется сделать это лишь с согласия каждого его члена, — добавил Илья.

— Особого энтузиазма к тому, чтобы сидеть сложа руки целый год, у меня, конечно, нет, — заявил я со всей откровенностью, но если это необходимо — полечу куда прикажут.

— Вот и хорошо. Ответил ты как надо. Что же касается «сидеть сложа руки», то это вам вряд ли удастся, — усмехнулся Мазурук. — Разве прошлый раз, с Фарихом, вы сидели без дела? — напомнил он мне экспедицию, высланную на поиски Леваневского.

Тут мне крыть было уже нечем.

— Чтобы вы могли изредка потренироваться и полетать, на Рудольфе остается самолет «Сталь-2», — добавил, вставая из-за стола, Илья.

Я понял, что пора уходить.

Пару дней спустя вышел приказ: командир корабля Г. К. Орлов, второй пилот Э. К. Пусэп, штурман Л. М. Рубинштейн, радист О. А. Куксин, механики П. П. Петенин, С. К. Фрутецкий и Е. Л. Чернышев. Самолет — Н-171, тот самый, на котором летал на полюс Герой Советского Союза В. С. Молоков. Как всегда, были долгие сборы и только 24 марта отправились в путь. Просидели несколько дней в ожидании погоды в Архангельске, затем в Амдерме и 8 апреля вылетели на Землю Франца-Иосифа. Здесь началось повторение пройденного: так же, как и в первый прилет, остров Рудольфа закрыт туманом, в бухте Тихой — высота облачности 200 метров, видимость 1 километр. А аэродром в Тихой на плато, выше уровня моря на те же 200 метров… И снова поиски ровного купола или плато на одном из открытых островов, посадка и ожидание улучшения погоды. Правда, на сей раз светило солнце.

Посадку совершили на крутом склоне, и ветер понес самолет вниз. Дали полный газ и выбрались на ровное место. Остановили моторы, слили масло. Дул сильный ветер, палатку мы поставить не смогли и первую ночь провели в самолете. Утром построили снежный дом, а внутри его поставили палатку (пригодился опыт сидения на мысе Флигели в позапрошлую зиму). Так теплее и не дует. За восемь суток сидения на острове Мак-Клинтоке раза три пытались улететь, но все неудачно. Только успеем разогреть и запустить моторы — как портится погода либо у нас, либо на острове Рудольфа. 16 апреля, наконец, пришла удача: успели сделать все вовремя и через полчаса полета опустились на плато острова Гукера у бухты Тихой. Нарушая противопожарные правила, заправили самолет бензином при работающих моторах. Температура — минус 28 градусов и хороший ветер. Останови моторы, тут же остынет масло и потом начинай очередной «цирк» с отогреванием маслопроводки паяльными лампами, что в пожарном отношении отнюдь не менее безопасно.

Заправившись, взлетели снова и направились к острову Рудольфа. Туман хотя и курился над куполом аэродрома, но мы четко видели полярную станцию, а также черный дым разложенного для нас костра. Все обошлось как нельзя лучше, если не считать, что полярники развели дымовой костер на самой макушке купола, рядом

с которым мы и приземлились… и были несказанно удивлены, почему это корабль наш, вместо того, чтобы погасив скорость остановиться, начал ускорять свой бег. Сообразив, что впереди обрыв, куда мы неминуемо ринемся, Орлов дал полный газ крайнему мотору и корабль со скрипом и скрежетом развернулся носом к горе.

Так мы за три недели прибыли к месту назначения и приступили к выполнению своего основного задания — изо дня в день следить за дрейфом седовцев.

… На острове царило оживление. К нам шел ледокольный пароход «Русанов». Столь волнующие события случались здесь редко, так как зачастую сплошные льды закрывали доступ в проливы и заливы. Последний корабль посетил остров два года назад, в 1936 году, когда было доставлено снаряжение для папанинцев.

Мы надеялись, что «Русанов» привезет нам «настоящую» картошку, ибо ее сушеный вариант всем осточертел. Мы с нетерпением ждали также подвоза свежих продуктов, топлива, доставки новых фильмов и почты. Каждый зимовщик мечтал получить от родных целую кипу писем и посылку.

Радисты острова не знали в эти дни ни минуты покоя. Каждый по несколько раз в день допытывался:

— Далеко ли «Русанов»?

Наконец корабль вышел из бухты Тихой острова Гукера и, дымя, направился по Британскому каналу на север.

Однако на следующий день была получена огорчившая всех радиограмма: «Русанову» пришлось прервать свой путь и укрыться от шторма…

Шторм бушевал также на острове Рудольфа и выгонял в открытое море из бухты Теплица застрявшие там на мели айсберги. Ослепительно белые могучие ледяные горы, словно линкоры, медленно и гордо двигались, гонимые ветром.

Вдруг ветер переменил направление. Все увеличиваясь, волны с глухим рокотом бились о берег. Рождались новые айсберги.

Чтобы получить представление об этом величественном и могучем явлении природы, надо знать, как возникают ледники, покрывающие острова Арктики.

Ледник, высота которого доходит местами до двухсот метров, обычно образуется не из замерзшей воды, а из снега, находящегося под очень большим давлением. Снега в Арктике выпадает много, и он не успевает растаять в течение короткого прохладного лета. Так каждый год образуется слой снега, пропитанного талыми водами. На протяжении десятков и сотен лет подобное наслоение достигает внушительной высоты, и верхние слои все сильнее и сильнее давят на нижние. Снег превращается в лед. Давление на нижние пласты становится все сильнее и выжатые пласты льда сползают в море. Лед находится под водой до тех пор, пока со страшным грохотом не отломится от ледника под давлением воды. Поднимаясь на поверхность, новорожденный айсберг вызывает огромные волны. Беда тому, кто в эту минуту окажется поблизости! Не только для моторной лодки или катера, но даже для судна с солидным тоннажем рождение айсберга может стать роковым.

… На берегу бухты Теплица стоял коренастый широкоплечий мужчина, озабоченно оглядывая бушующую водную поверхность. Обутый в высокие сапоги, одетый в брезентовый плащ, он как бы бросал вызов пронизывающему насквозь ветру. С грохотом, заглушающим даже шум бури, один за другим на поверхности моря появлялись айсберги. Но стоявшего на берегу человека это устроенное природой грандиозное зрелище совершенно не интересовало. Он с тревогой думал о том, что произойдет, если ветер еще раз изменит направление и начнет дуть с запада, со стороны островов Шпицберген. На западе, всего лишь в пяти-шести милях от берега, зловещей полосой белел на горизонте лед. Если ветер подует с той стороны, то вскоре пригонит ледяные поля в бухту. Тогда кораблю сюда не пробраться, а значит, и на этот раз не удастся получить провиант, топливо и все остальное…