Тревожные сны царской свиты
Шрифт:
Сегодня мы оказались свидетелями удручающей закономерности. Накануне события Березовский озвучивает ту или иную идею, которую назавтра объявляет президент. Березовского распирает свалившаяся на него едва ли не с небес собственная закулисная значимость. Он не может сдержаться, чтобы не заявить об этом вслух.
– Не надо меня демонизировать, - говорит Березовский.
– Я не виноват, что мои прогнозы сбываются.
Сбываются прогнозы, которые Березовский готовит и покупает сам. Неугасающее восхищение Березовским всех без исключения СМИ, даже если это восхищенная ненависть, делает из него человека всевластного, всепроникающего, всеобволакивающего. Наглость и негодяйство человека, выходящие за пределы его собственной натуры, человека богатого, умного и задыхающегося от восторга, что семья президента у него
Почему 23 марта появился именно Кириенко, а 14 сентября Черномырдин? Как ни странно, не события в стране и не состояние экономики явились главной причиной этих решений, хотя и первое и второе, в силу своей неблагополучности подталкивали президента к какому-либо заметному действию.
Мог быть заменен Черномырдин, но на смену ему не должен был приходить Кириенко. Спустя неполных пять месяцев рухнул рубль. Мог быть отставлен Кириенко, но на смену ему не должен был возвращаться Черномырдин. Президент ухитрился сделать три кадровых ошибки подряд. Провал кандидатуры Черномырдина в Думе - следствие поверхностного политического анализа, сделанного президентской командой, и сил, довлеющих над этой командой. Был ли у интриги другой, более благоприятный рисунок?
Если бы согласно закону "О правительстве" исполняющим обязанности премьера до сформирования нового состава власти был оставлен, скажем, Борис Немцов или Борис Федоров и кандидатура одного из них была бы внесена на рассмотрение Думы, которая немедленно отклонила бы ее, выдвижение в качестве претендента на премьерский пост Черномырдина могло быть воспринято большинством Думы как благо. Психологически это был бы выигрышный ход. Немцов мог не согласиться на такое жертвоприношение, но Федоров, тщеславие которого общеизвестно, игру бы принял.
Этот ход или ему подобный команда президента просмотрела. Помешала неприязнь Березовского и к Немцову, и к Чубайсу. Борис Абрамович консультировал кадровый экспромт. Сейчас президенту впору сказать:
– Что же ты мне насоветовал, сукин сын?
Можно ли продавить Черномырдина? Второе отрицательное голосование сделало этот вопрос лишенным смысла. Назначение Черномырдина не стоило роспуска Думы. Да и зачем? А дело не в отсутствии законодательного противовеса авторитарным замашкам президента. Авторитет Думы непозволительно низок. Как показала житейская повседневность, любовь и уважение к власти, если они есть, именно в России объединить эту власть, пропитанную подозрительностью, не могут. Начинается спор, кого любят меньше.
И все-таки должно же быть какое-то объяснение президентскому шагу, сделанному весной? Оно есть.
Тогда, в марте, президент сделал ставку на молодых в расчете на себя самого образца не 1998, а 1991 года. Он повторил ту же самую комбинацию, как и с правительством Гайдара. Поначалу даже оставил за собой и руководство правительством, все как в 92-м, но...
Страна другая. Другой президент. Принимая это мартовское решение, президент внутренне подготовил себя к третьему президентскому сроку. И в этом смысле ему было нужно молодое динамичное правительство, которое всем обязано ему - Борису Ельцину. О Черномырдине этого не скажешь. По жизненной шкале они с президентом равновеликие величины. Тогда, в марте, президент посчитал, что его даже убывающего политического авторитета хватит и на президента и на правительство. Оказалось, нет. Ткани осталось только на латание собственного сюртука. И получился конфуз. Правительство Кириенко оказалось политически голым. В этом был главный просчет президента. А иного и не могло быть. Возможно, способные молодые люди. Возможно, даже одаренные. Однако их век был столь недолгим, что с ними не научились даже здороваться. Возвращение Черномырдина есть очевидное свидетельство поведением Ельцина руководил не разум, а инстинкт самосохранения. Речь идет уже не о третьем сроке, а по возможности благоприятном завершении второго. Блуждания вокруг возможных премьерских кандидатур будут продолжаться.
Березовский, взахлеб поддерживавший Черномырдина, после повторного обвала в Думе от него, конечно же, откажется. Самому ЧВС ничего не останется, как добровольно сойти с дистанции. Психологический нокаут, который он получил - больше чем несостоявшееся повторное премьерство. Формально Черномырдин может остаться
Итак, свершилось. В четверг 10 сентября после повторного провального голосования по кандидатуре Черномырдина президент сделал двухдневную паузу, пребывая как бы в раздумье, а затем предложил Думе новую кандидатуру Евгения Примакова. А в среду, именно в среду, Черномырдин сделал последнюю попытку устоять. Это был ключевой в этой затянувшейся интриге день. Черномырдин в Белом доме встретился с Лужковым. Изнурительная гонка прогнозов приближалась к своему драматическому финишу. Президент молчал. Дума впала в состояние тихой истерии. Коммунисты еще по инерции называли Маслюкова, хотя не очень верили в этот вариант. А хор за сценой скандировал: Лужков, Лужков, Лужков... При всех раскладах осознанного предпочтения и столь же осознанной нетерпимости к градоначальнику Москвы, Лужков был наиболее очевидной и реальной фигурой, способной переломить ситуацию, прежде всего в ее хозяйственно-экономическом аспекте.
Почему в среду 9 сентября и зачем Черномырдин, в то время еще исполняющий обязанности, пригласил Юрия Лужкова? Черномырдин прежде всего ориентировался на возрастающие шансы Лужкова. Складывались как бы два противодействующих поля. С одной стороны, упрямство Думы, настойчивое давление левого большинства Думы. Среди предполагаемых кандидатур на пост премьера коммунисты все чаще ставили именно Лужкова на первое место, устраивающий их Строев уже дважды отказывался. Заметим, что Строев и Лужков всегда подчеркивали свою максимальную лояльность к президенту. И в этом смысле коммунисты, как им представлялось, предлагали вполне приемлемые для президента компромиссные фигуры, но... Чем чаще говорили коммунисты о приемлемости кандидатуры Юрия Лужкова на пост премьера, тем сильнее обострялся антилужковский и антикоммунистический синдром президента. Более того, он обретал адресность. С этой минуты информация, поступающая президенту, имела выверенную направленность: коммунисты "за", коммунисты настаивают, коммунисты требуют. В интерпретации Березовского, а точнее, Валентина Юмашева Лужков преподносился не иначе, как крайняя опасность. Логика рассуждений обретала очевидную открытость, никаких полунамеков, истина преподносилась как бы в чистом виде: Лужков - ставленник коммунистов, он опасен, не случайно накануне голосования по Черномырдину Зюганов встречался именно с Лужковым.
Борис Березовский стоял насмерть. Появление Лужкова в ранге премьера превращалось в его личную катастрофу. Он всячески внушал и Татьяне Дьяченко и Валентину Юмашеву, что говорит от имени большого бизнеса. Кстати, в президентском окружении подобные акценты в утверждениях Березовского не ставились под сомнение. А напрасно. Кем и когда было установлено, что все, что говорит Березовский, так оно и есть? И употребленный мной глагол "внушал", а не "убеждал" или "настаивал", не случаен. Березовскому свойственен этот дар довлеющего внушения. Он действует безотказно в общении с натурами зависимыми. Отсюда и стиль Березовского: сначала сотворение зависимости, а лишь затем внушение. Березовский много, быстро и долго говорит. Это уже методология. Как математик и системник он вполне логичен и производит сильное впечатление на людей неосведомленных.
Борис Березовский отдавал себе отчет - появись Лужков в ранге премьера, в течение двух месяцев большой бизнес повернется в его сторону, как он это сделал в Москве. А пока этого не случилось, президента можно держать в состоянии страха перед повальной национализацией, пересмотром программ приватизации, кровавого передела собственности - весь устрашающий набор, который Березовский приписывает Лужкову и в этом фанатичном бреде даже ссылается на своих заклятых оппонентов - Чубайса, Гайдара, Немцова, которые тоже предупреждают: "Храни Бог, только не Лужков".