Тревожный месяц май
Шрифт:
Но вдруг словно кто-то подтолкнул Осипова в спину. «Быстрее!» - приказал сирели Армен. И с Русаковым произошло нечто подобное. Оба ускорили шаги, почему-то не спуская глаз с кустика.
– Здесь!
– вскричали они в один голос.
Не надо быть ни ветераном, ни сыщиком-следопытом, чтобы понять: здесь.
Кустик ольхи, рано зазеленевший и преждевременно подсыхающий, едва держался на своей единственной ноге. Кто-то, выползая ногами вперед, уперся резиновой подошвой и вывернул деревце, не успевшее прижиться на
Русаков отложил ольхушку в сторону - и полностью открылась глазам черная дыра тоннеля.
Первым полез Осипов, но вскоре вернулся.
– Лопата нужна. Дальше - нора.
Пока они шли понизу, шофер медленно двигался по дороге, и теперь машина стояла совсем близко.
– Давайте я, -предложил шофер.
– Мне с лопатой привычнее.
Спорить с шофером не стали. Он в районе лет пятнадцать баранку крутит. Это теперь красота - асфальт, бетонка, гравий на худой конец - а не так еще давно Иришский район самый бездорожный во всей области был. Водители больше за черенок лопаты держались, чем за баранку.
Шофер пропадал в подземелье довольно долго. Осипов уже беспокоиться начал. Промелькнула мысль послать Русакова к саперам, остановить работы, но надо было сначала убедиться до конца, прежде чем бить тревогу и мешать Январеву делать свое дело.
Наконец появился шофер, с ног до головы измазанный красноватой глиной.
– Вот, - сказал он, тяжело дыша.
– А больше ничего нет и хода дальше нет, завал сплошной.
– Барбос!
– не сдержался от громкого восклицания Осипов. Он знал прозвища своих основных подопечных, но, конечно же, никогда не пользовался ими. А тут сорвалось, само вылетело.
Шофер выкопал знаменитый «летчицкий» шлем.
Русаков стянул с головы кепку. Осипов покосился на него:
– Траур объявлять рано, - и указал носком сапога вниз.
– Выполз он. По следам видно. А шлем свой, видимо, потерял.
– Или посыпалось сверху, он и драпанул, - согласился шофер.
– Дальше, значит, сплошной завал?
– Сплошной, товарищ старший лейтенант.
Наступила пауза, но ненадолго. Осипов принял решение:
– В город.
Вскоре Осипов уже звонил в квартиру Крахмаловых. Мать Валеры, увидев очень даже знакомое лицо, побледнела:
– Опять?! Где? Что? Он же десять минут назад в булочную пошел! Сама послала. Придешь с работы, и хлеба никто не припасет…
Осипов незаметно перевел дух. Следы следами, а случиться может всякое. А вдруг то были старые следы? И откопали лишь шапку, а Валерий Крахмалов лежит бездыханно под красным глиняным завалом… Какими словами скажешь об этом матери?
Осипов незаметно перевел дух и спрятал за спину руку с «летчицким» шлемом.
– Ничего не случилось!
– ликующим голосом сообщил он.
– Просто так зашел, узнать,
– Опять! Ну скажите вы мне, Армен Георгинович, - она всегда выговаривала так его отчество, проще, - что с ним, иродом, еще делать? Отец каждую получку новый ремень покупает - и хоть бы хны!
– Битьем ничего не добьетесь.
– А чем же еще? Он же и вас, милицию, уже не боится!
Они стояли на лестничной площадке, мать Валеры кричала на весь дом, и Осипов вовремя подумал, что Валера может снизу услышать их и скрыться.
– Что-нибудь придумаем, - свернул разговор Осипов и откозырнув, быстро сбежал до второго этажа. Тут, на лесничной площадке, он и встретился с Барбосом.
– Здравия желаю!
– бойко приветствовал тот.
– Здравствуй, Валера.
Осипов привычно скользнул взглядом сверху вниз по долговязой фигуре и сразу отметил и пятна глины на коленках, и порыжевшие кеды, и непокрытую голову.
– Что не по форме?
– В каком смысле, дядя Армен?
– уточнил Барбос, ввинчиваясь взглядом в глаза Осипова. Не впервые сталкивались, но всякий раз Валера сперва пытался сам у старшего лейтенанта выведать, что тому известно.
Осипов без слов дотронулся до фуражки.
– А-а, без шлема чего?
– Да, без шлема.
– А-а, а он… дома.
– И у Валеры даже хватило присутствия духа пошутить: - Погода нелетная, дядя Армен!
– И непролазная, - твердо глядя на Крахмалова, отчеканил Осипов.
– В каком…
В другое время Осипов, может, и дал бы в дурачка поиграть, но сейчас было не до психологических опытов.
– В таком.
– И он сунул под нос «летчицкий» шлем.
– Товарищ старший лейтенант… - сразу заюлил Барбос.
– Я…
– Отнеси хлеб - и немедленно ко мне!
– В отделение?
– упавшим голосом спросил Барбос.
– Сюда. Ждать здесь буду.
Барбос кинулся выполнять приказ, но остановился и уныло спросил:
– К нам заходили?
– Заходил.
– Тогда не приду.
– Это почему еще?
– Не пустят… без ремня…
Осипов хотел заверить, что ничего такого не говорил матери, но вспомнил, что сообщил мимоходом о прогуле. Нашел время! И к чему? Еще раз взгреют, еще раз подкрепят дурную привычку лгать, изворачиваться. Не привычку, а характер уже.
– Как же быть?
– даже растерялся Осипов.
– Не знаю, дядя Армен.
Чутье у Барбоса изумительное!
– Вместе пойдем?
Барбос покачал головой. Он успел напялить шлем, и уши мотнулись из стороны в сторону.
– Еще хуже будет. Вы что матери сказали?
– Спрашивать все-таки буду я. Где ребята?
– Какие?
– Антон Градов с друзьями. Только не финти!
– Не знаю. Честное слово, не знаю! Провалиться мне…
– Что ты искал в подземном ходе?