Трезуб-империал
Шрифт:
Козинец заметил что-то темное лишь на обратном пути, когда, заканчивая осмотр, продирался от дороги к дому через заросли. Сначала он, за ним эксперты, а потом и понятые проделали в бурьяне широченные проломы, но кустарник все еще оставался густым. Сверток можно было увидеть, только зная, где он, — или случайно, как это и произошло с лейтенантом.
На ветках рядом удалось найти ниточки. Вероятно, с одежды человека, пробиравшегося здесь, предположительно, вчера. Вокруг ниток тоже было довольно много суеты, но сверток затмил все остальные находки.
Набежавших
Двое понятых топтались на самом краешке оврага, ежесекундно рискуя свалиться вниз. Радость от того, что их допустили к таинству, за несколько часов стерлась с их лиц, уступив место усталости. Икрамов скромно стоял рядом и лениво поддерживал разговор о способах рыбной ловли на местной реке.
— Товарищ генерал, так что, Генку зарезали, да? — услышал Сквира уже успевший надоесть вопрос, который зеваки повторяли опять и опять.
Сурат Бахтиерович добродушно улыбался, но не отвечал.
Молния фотовспышки в очередной раз осветила овраг. Василь Тарасович осторожно подобрал сверток. Держа его перед собой, будто готовую в любой момент взорваться мину, стал карабкаться наверх.
На жухлой траве уже давно расстелили клеенку, и когда голова лейтенанта показалась над уровнем земли, Северин Мирославович взял у него сверток и неторопливо развернул влажный от уличной сырости комок.
Икрамов и понятые склонились над ним. Один из приехавших из Луцка экспертов, заодно выполнявший роль фотографа, тоже выбрался из оврага и, хотя никто не просил его об этом, принялся снимать все действия.
Сверток оказался скомканным плащом. Это был обычный мужской плащ — черный, неброский, похожий на сотни других.
— Внутри сухой, — пробормотал Сквира. — Снаружи отсырел, а внутри сухой.
— Когда шел дождь? — резко спросил Икрамов.
— Вчера во время похорон Ревы, — отозвался Козинец. — С тех пор вроде не было…
— Значит, выбросили после дождя, — уже спокойнее произнес Сурат Бахтиерович.
Сквира разложил плащ на клеенке. Спереди виднелось большое темное пятно. Рядом — пятна поменьше. Рукав весь пропитался чем-то темным.
— Надо, конечно, проверить, совпадает ли группа крови с группой крови Рыбаченко, — зачем-то сказал Икрамов.
Сквира пожал плечами. Ответ был очевиден.
— А плащ-то новый, — заметил Козинец.
Северин Мирославович кивнул.
— Куплен специально для убийства. Нужно обойти магазины в Володимире и районе. Может, продавцы вспомнят покупателя…
Уже сказав это, капитан вдруг вспомнил, как Марта Фаддеевна и Оленка описывали человека, следившего за Ревой. Тот был одет в черный плащ…
Сквира сунул пальцы в боковой карман находки и тут же отдернул руку.
Это была тканевая рукавица — такая, какие используют на стройках. Вся в крови. Капитан сунул палец в другой карман плаща.
— Там тоже… ну… есть, — сообщил он, выпрямляясь.
Эксперт с фотоаппаратом тут же оттеснил его в сторону.
Северин Мирославович отошел к дому и потянулся. В спине захрустело.
Чипейко будет в ярости и на седьмом небе от счастья. Одновременно!
С окном, через которое вылез из дома убийца, криминалисты уже закончили…
Там все было понятно и теперь очевидно. Его изготовили бракованным. Перепутали стороны, неправильно навесили петли или просто сломали раму во время перевозки, но планки, удерживавшие стекло, прибили не изнутри, а снаружи. Краска на них была такая же, как и всюду — старая, выцветшая, потрескавшаяся. А вот гвоздики — новенькие, шляпки сверкали. Не заметить этого было невозможно, но как-то вот раньше никто не заметил…
— Тут еще несколько пар рукавиц, — сказал Козинец. — Без крови. Запасные, что ли?
Сквира посмотрел на оконное стекло. На уличной пыли хорошо выделялись места, за которые преступник держал его. Эти чистые пятна тоже раньше не замечали. А ведь только Икрамов сегодня разглядывал это окно раз семь!
Нет, дополнительные рукавицы не запасные. Они нужны были, чтобы не оставлять отпечатков, когда звонишь по телефону, убираешь посуду и вставляешь, окончательно выбравшись наружу, стекло в окно. Не пользоваться ведь той же парой, в которой совершил убийство — повсюду осталось бы множество кровавых пятен!
Какое самообладание нужно иметь, чтобы осторожно, тщательно высматривая, куда ступаешь, обдумывая каждый свой шаг, ходить вокруг убитого тобой человека! Вытереть все, к чему прикасался. Выйти из дома во двор. Вынуть стекло из окна. Вернуться. Запереть дверь, подпереть ее стулом. Пройтись тряпкой по всем подоконникам — иначе будет заметно, где именно вытирали пыль, чтобы уничтожить следы ног. Позвонить по телефону. Выпрыгнуть через окно без стекла во двор. Поставить стекло обратно. Снять плащ, свернуть его плотным комком и забросить в овраг. Осмотреться, чтобы точно не осталось следов. Обуться. Надеть поверх безразмерные строительные сапоги. И через все тот же овраг уйти в город.
Володимир, гостиница, 22:30.
Сквира, Козинец и Икрамов сидели в гостиничном номере капитана вокруг выдвинутого в центр комнаты стола. Северин Мирославович убрал кровати к стене, подтащил тумбочки поближе и расставил на них купленные в центральном гастрономе яства. Гвоздем программы была картошка, сваренная в трехлитровой банке. Для сохранения тепла Сквира, слив воду, обмотал банку полотенцами.
— …Человек, впервые совершивший убийство, пусть даже в приступе паники или случайно, прежним остаться не может, — говорил Икрамов.