Трезуб-империал
Шрифт:
— Ну зачем так жестоко! — мягко возразил Сурат Бахтиерович.
— Только так! — энергично закивал Часнык. — И с Рыбаченко было бы так же. Но после совершенно неподготовленного убийства Ореста страж не мог не понимать, что в дело вмешаются наши органы правопорядка. Поэтому он не стал тянуть, чего-то ждать, что-то подстраивать, а просто убрал Гену.
— Не слишком ли долго — четыре месяца? — засомневался Сквира. — Чтобы всего лишь отследить связи и подстроить автомобильную аварию? Тут и недели за глаза… Не говоря уж о том, что, чем больше времени проходит,
В зале повисла тишина. Алексей Тимофеевич избегал смотреть на капитана.
— Нет! — вдруг снова вскрикнул он. Развернулся всем телом к Сквире и быстро заговорил: — Они гуманнее нас! Они не убивают тех, кто знает о проходе! Просто Орест застал стража у себя дома в тот момент, когда тот искал монету, чтобы вернуть ее назад…
— Вот как! — протянул Икрамов. — А Рыбаченко?
— А Рыбаченко совершил в их мире преступление. После смерти Ореста страж понял, что времени на то, чтобы вывезти Генку туда для суда, уже нет. И привел в исполнение приговор, обычный для такого случая…
— Если я правильно понимаю, для Ревы поход в параллельный мир должен был стать главным событием всей его жизни? — мягко спросил Икрамов.
— Еще бы! — воскликнул Часнык.
— Как же тогда случилось, что он в субботу вернулся оттуда, весь полный впечатлений, звонил вам, Алексей Тимофеевич, звонил вам, Марта Фаддеевна, и…
— Что «и»? — заинтересованно отреагировала старуха.
— …и ни слова о своем походе в параллельный мир не сказал?
Часнык замер. Марта Фаддеевна выжидающе смотрела на него.
— Предположим… — Алексей Тимофеевич пытался придумать объяснение. Было видно, как мучительно он собирается с мыслями. — Предположим…
Все терпеливо ждали.
— Все так и было задумано! — вдруг вскинул он голову. — Орест ведь не хотел, чтобы мы решили, будто он свихнулся. Сначала он намеревался показать нам монету! Чтобы мы сами все поняли! И только потом планировал обо всем рассказать! — Часнык сверкнул глазами.
— А звонок… ну… Брониславе? — не унимался Северин Мирославович. — Страж ведь не мог знать о Брониславе! Геннадий расстался с ней до того, как нашел проход. Тем более, страж не мог знать детского прозвища Брониславы. И не мог запросто обедать с Рыбаченко за одним столом. За несколько минут до убийства!
Часнык, с тревогой слушавший вопрос, заметно расслабился и улыбнулся.
— А вы сколько знали бы о подозреваемом после нескольких месяцев следствия?
Сквира усмехнулся. Ну действительно!
— Окажись вы на месте стража, наверняка познакомились бы с подозреваемым. Даже завели бы дружбу. Разве не так?
— Возможно, — нехотя признал Северин Мирославович.
— А почему Рева так внезапно ушел с вашего дня рождения? — опять подал голос Икрамов. Все те же ровные интонации, благожелательный тон. Похоже, подполковника совершенно не смущал предмет обсуждения.
— Кто его знает! — Алексей Тимофеевич пожал плечами. — Может, монету
— Монету он дома не забыл, — вздохнул Сквира. — Если бы забыл, у него не было бы времени ее отыскать и спрятать в носок — прямо на пороге он столкнулся со своим убийцей. И чтобы вернуть монету, совсем не обязательно внезапно убегать с юбилея товарища. Тем более, зачем для этого бежать к себе домой?
— А может, все было не так, — с новой энергией принялся выдвигать версии Алексей Тимофеевич. — Мы сидели, вспоминали о майском происшествии в фотоателье, и Орест вдруг понял, что именно говорил ему тогда Гена! Понял, что тот звал его как раз в параллельный мир! Тот самый, проход в который теперь нашел и Орест! И он со всех ног бросился искать Генку!
— У себя дома? — скептически спросил Сквира. — Искать Генку у себя дома? И, кстати, почему так срочно? Убежать с юбилея друга, которому хотел показать невиданную монету и поведать о главном событии своей жизни, для того, чтобы хлопнуть по плечу полупьяного юнца и сказать ему, что он, оказывается, полгода назад был прав?
— Приведи тогда Орест ко мне на день рождения Генку в качестве еще одного человека, побывавшего в той вселенной, — вся история стала бы гораздо достоверней!
— Неужели Рева мог предположить, что вы ему не поверите? Лучшему другу!
Часнык нервно забарабанил пальцами по столу. Посмотрел на Северина Мирославовича. Потом тихо, но с истеричными нотками в голосе, произнес:
— Легко критиковать идею, которую даже обдумать было некогда!
Сквира нехотя кивнул. И в этом тоже таилась своя правда. Он сам терпеть не мог, когда Чипейко заставлял его в деталях обсуждать только что родившуюся версию…
— Но, согласитесь, — голос Алексея Тимофеевича стал громче, — согласитесь же, что существование параллельного мира просто идеально объясняет эту монету…
Володимир, железнодорожный вокзал, 12:20.
Асфальт сменился брусчаткой, многоэтажные дома — одноэтажными, грязные тротуары — зарослями камыша. Потянуло сероводородными запахами болота, редкие прохожие совсем исчезли, и «бобик» выехал на небольшую круглую площадь, за которой терялось низенькое здание железнодорожного вокзала.
— Подождете? — спросил Сквира у водителя.
Тот кивнул. Северин Мирославович вышел из машины, вдохнул полной грудью, едва не закашлявшись, странную смесь железнодорожной гари и болотной вони, и направился к центральному входу. Подойдя почти вплотную, Сквира вдруг понял: эта дверь заперта не один десяток лет. Многослойная пыль покрывала и ручку, и стекло. Из-под ступенек пробивалась трава. В узких оконных проемах были видны стены бункерной толщины…
— Товарищ капитан! — окликнул его водитель. — Вход с другой стороны.