Трезвый взгляд на антистарение

Хайдаков Магомед

С другой стороны, процесс рецензирования в NIH, несмотря на внешнее сходство, принципиально отличается тем, что панели экспертов NIH оценивают не уже произведенные эксперименты, а идеи для будущих исследований. Важность предложенных исследований может быть признано низкой, что, естественно, приводит к катастрофическим последствиям. Исследование может быть обвинено

в отсутствии достаточной новизны и отброшено. Исследование может быть названо описательным, заурядным или чрезмерно амбициозным с таким же негативным результатом. Если апликант не является независимым исследователем, это также может оказаться достаточным основанием для отказа (!?). Апликант также может легко споткнуться на “подходе”, или быть обвиненным в недостаточном опыте для использования определенных методов (очевидно, эти высокоучёные балбесы не в состоянии освоить новые методы, если это необходимо). Иными словами, рецензенты всегда могут найти большое количество оснований для дисквалификации. Процент одобренных заявок постоянно сокращается и сейчас только около 10-15% заявок на гранты получают финансирование.

Рецензенты набираются из научного сообщества. Все они высокообразованные ученые, нынешние получатели грантов, эксперты в своих областях и т. д. В этих уважаемых профессионалах нет ничего плохого, за исключением того, что им поручено определять будущее науки – то есть, задача, для которой никто не может быть достаточно умён или квалифицирован. В настоящее время, приоритеты для распределения научных усилий определяются небольшими группами экспертов (предложения обычно оцениваются “тройками”), которые по сути выносят вердикт о том, что важно, а что нет. Несомненно, эти люди достаточно умны для того, чтобы сделать здравое суждение в своей области познаний, преимущественно в рамках общепринятых концепций или устоявшихся убеждений. В действительности же они ни в коем случае не достаточно умны, чтобы предсказывать или, что еще хуже, определять направление развития науки.

Независимо от формы контроля и руководства, экспериментальная наука почти всегда

близорука, потому что в большинстве случаев она может задавать Великому Неизвестному только маленькие вопросы эволюционного характера (хотя, надо признать, некоторым великим умам удается делать удивительные прорывы). В том, что касается будущих открытий, а также где и когда они появятся, экспертов можно смело считать de jure слепыми. По иронии судьбы, многие нынешние рецензенты в некотором смысле усердно роют могилы самим себе, потому что на каком-то этапе их собственные заявки на гранты будут неизбежно отклонены как “просто описательные”, “чрезмерно амбициозные” или “лишенные достаточной новизны” теми, кто их заменит. Ситуация, мягко говоря, интересная. Хотя я уверен, что большинствo рецензентов NIH убеждены в том, что они служат благородной цели, система, возникающая в результате их усилий, работает против продуктивной науки. Кроме того, не следует забывать, что по сей день большинство открытий в биологии не являются результатом интеллектуальной доблести исследователей. Биология в этом смысле похожа на географию или археологию, так как, в подавляющем большинстве случаев, биологи просто натыкаются на открытия в процессе рутинного копания.

На своем веб-сайте NIH берет на себя ответственность за все успехи американской науки, хотя нет никаких доказательств, что без его вмешательства достижения были бы менее значительными. Строго говоря, есть основания предполагать, что Америка могла бы добиться гораздо большего. Например, было показано, что из 45 лауреатов Нобелевской премии, находящихся в США, 16 не получили никакого финансирования от NIH за работу, которая принесла им эту премию (Mathews et al., 2011). Принимая во внимание критерии, используемые NIH, заявки этих будущих нефинансированных лауреатов, вероятно, были либо “чрезмерно амбициозными”, либо просто “рыболовными экспедициями”, либо они сами были отнесены к категории “не независимых исследователей”, кто знает?

Конец ознакомительного фрагмента.