Шрифт:
Любые точечные попадания в географию мест, историю событий и персонажи повествования читателям необходимо считать случайными. Эта детективная история относится к авторскому вымыслу, как говорится, чистейшей воды, а потому воспринимать ее следует именно с достаточной степенью скепсиса и сарказма. Однако погружение в эпоху и психологию человеческих взаимоотношений следует принимать как достоверное, ведь детализация многих фактов будет носить в ней исключительную точность.
Несколько слов от автора
Сегодня детективный жанр многими читателями стал восприниматься исключительно в качестве беллетристики.
Совершенно очевидно, что прочтение детективного романа в своем первоначальном посыле должно сопровождаться обретением некоего опыта и знаний. Нет нужды читать бессмысленные тексты, которые как близнецы похожи все друг на друга. Мне хотелось в главных героях раскрыть не только их степень участия в сюжетной линии, но и те переживания и мысли, которые бы помогли читателю погрузиться в осознание наиболее глобальных проблем мироздания. Такой подход («параллель» – параллельно сюжета) подразумевает в первую очередь некое умствование.
Другими словами, в произведении можно встретить те мысли, которые смогут повлиять на обыденное восприятие действительности. Это ли не главная задача мозгоправов? После прочтения каждый имеет право измениться в той степени, на которую готов изначально. Всем удачи!
Часть I
«Первое августа в красном цвете»
Глава 1
Глубокий гортанный крик низко пролетающего над ровной поверхностью морской глади баклана заставил майора Васильченко отвлечься от изучения места совершения преступления. Раннее летнее утро на песчаном пляже одной из живописнейших бухт Приморья застало оперативно-следственную бригаду ближайшего населенного пункта за изучением деталей и фактов злостного убийства. Пострадавшим был некий пятидесятилетний мужчина, на абсолютно голом теле которого были обнаружены множественные синяки и рваные раны. Однако причиной смерти однозначно являлось глубокое проникновение внутрь сфинктера твердым продолговатым предметом, который повредил все внутренние органы до самого основания черепа.
– Михайлыч, что-то уже сказать можешь? – начальник был явно не в духе, что выражалось в недовольном хриплом голосе и глубоко запавших глазах, четко очерченных синевой характерной зоны под нижними веками.
– Степаныч, ты ведь меня знаешь уже более десяти лет! Так? – судмедэксперт, прибывший одновременно со всей оперативной бригадой, представлял собой характерный дальневосточный тип мужчин среднего возраста, а потому говорил с тем непередаваемым местным акцентом, что любой москвич, например, охарактеризовал бы как «речь с полным камней или чем-нибудь менее романтичным ртом».
– Так-то так, только бывали времена, когда и твоя тщательность и скрупулезность выдавала промежуточный результат на месте преступления, а не только после акта вскрытия трупа.
– Смотри, майор, – Владимир Михайлович сделал жест рукой, указывающий на многочисленные побои и раны на туловище жертвы преступления, – здесь налицо не просто избиение человека, а именно истязание, которое могло иметь своей целью только одно….
– Понятно, его пытали, – перебив своего более опытного в такого рода
– Молодец, сыскарь из тебя знатный выйдет лет через… много, – Васильченко одобрительно похлопал по плечу своего молодого коллегу и безаппеляционно продолжил, – закругляйтесь, а от тебя, Михайлыч, жду звонка с промежуточными сведениями по трупу. Моя чуйка подсказывает, что это дело не является итогом простой пьяной драки, а принесет нам еще много проблем.
– Глухарей нам не хватало, – Степан раздухарился не на шутку от недавней похвалы следователя, а потому на миг представил себя в его роли.
Мужчина и женщина, стоявшие чуть поодаль, были невольными свидетелями происходивших следственных действий в качестве понятых, а потому их искренним желанием было скорейшее подписание протокола осмотра места происшествия и удаление на расстояние, позволившее максимально быстро стряхнуть с себя этот кошмар, связанный с трупом, милицией и даже заунывно горланящими бакланами, стая которых по стечению обстоятельств активно занималась своим традиционным промыслом в акватории бухты.
– Мань, что-то жрать охота, – голос туриста из соседнего Хабаровского региона, прибывшего на юг Приморья с целью отдохнуть эконом-классом, очень напоминал урчание холодильника эпохи построения коммунизма, а потому по своим акустическим параметрам очень гармонично сливался со звуком прибоя.
– Сама сейчас мамонта бы съела, – супруга крепко держала своего мужчину за предплечье, что говорило о крайней степени ее напряжения.
Эта семейная пара лет около сорока, прибывшая пару дней назад на близ расположенную турбазу, всю ночь не спала, отдавая все силы и демонстрируя свои финансовые возможности в местном кафе, где праздник жизни продолжается круглосуточно в течение всего пляжного сезона. А потому их физиологическое состояние сейчас вряд ли соответствовало этой нежданной роли.
– Я думал, что это неаппетитное зрелище тебя наоборот отвратит от трапезы….
– Много ты понимаешь, психолог, – мощный бюст женщины поднялся из-за глубокого вдоха, и она томно положила свою голову на не очень-то и крепкое плечо мужа.
Неожиданно подъехал черный катафалк, и процедура осмотра места преступления стала как-то совсем очевидно завершаться. Но по еле уловимым признакам нервозности и какой-то напряженности, висящей в морском воздухе, всем было понятно, что это событие было из ряда вон выходящим для этого населенного пункта. А по тому, все участники действа готовились только к самому худшему, что могло выражаться лишь в одном. Глухарь – он и на берегу Японского моря был глухарем. Ведь именно здесь криминогенная обстановка последних лет вносила в общую федеральную картину ту статистику, которая недвусмысленно говорила о постепенном снижении тяжких правонарушений.
«И вот тебе, товарищ майор, за два года до пенсии получи геморроидальные колики!» – мысль как молния пронзила самую сущность опытного мента, готовившегося уже к переезду в Краснодарский край для выращивания персиков и прочей садово-огородной зелени, как говорится, для отдохновения души.
Не смотря на не самую романтичную ситуацию, связанную с местом преступления, пляж продолжал свою жизнь. Люди заполняли песчаную береговую черту, условно разделенную на две территории: для туристов или приезжих с прочих уголков и весей Дальнего Востока и для, так сказать, местного потребления, где собирались исключительно аборигены со своими семьями и компаниями.