Три Царя
Шрифт:
Чаша весов изначально не перевешивала в сторону отряда, а после резни, которую они устроили, шансы просачивались в мягкую от крови почву. Все замерли и опасались сделать лишнее движение, которое вожак стаи сможет воспринять как угрозу.
— Я знаю, ты боишься, я это чувствую. Чувствую, как от тебя исходят вибрации, как дрожит твое тело, человек. Твоя душа обливается кровью и начинает выть о спасении, словно слепой новорожденный щенок, что скулит и тянется к грудям матери. Ты украл мою охоту, это стадо моё по праву сильнейшего, — зверь на секунду отвел взгляд
— Ты знаешь, как всё было на самом деле, — сглотнув ком в горле и подавив дрожащий голос, наконец ответил Балдур. — Я не крал твою охоту, стадо живо. Твоя стая напала на мою, и по законам Лика я имел право на защиту.
— Что ты можешь знать о законах Лика? — растянулся волк в улыбке. — Ты пришелец, чужак, этот лес и эта земля не твоя, как и законы, по которым существует жизнь многие миллионы лет. Следы, что ты оставляешь, пахнут гнилью, всё, к чему ты прикасаешься, нарушает сам баланс Лика. Ты — стервятник, духокрад, троглодит из внешнего мира, кой мне противен. Не заблуждайся в своих размышлениях и суждениях. Ты уже мёртв, как и твоя стая. Твоя плоть разодрана, кости перемолоты, а остатки брошены твоим собратьям на объедки.
— Тогда что мне мешает нажать на курок, Серый? — внезапно с уверенностью в голосе, произнес человек, чем поверг в шок его отряд.
Каждый из них был не понаслышке знаком со зверем. О нем ходило множество историй, рассказов, которые редко заканчивались благоприятным исходом. Помимо клише, навешанным практически всем опасным хищникам, Волк выделялся одним. В силу разума и гордости, он никогда не вел беседы со слабыми созданиями, однако даже в самый добрый день, он не выносил наглости в свою сторону.
— Если я уже труп в твоих в зубах, — продолжил Балдур. — Что мешает мне забрать с собой этого бедолагу, и напоследок устроить тебе духовную головную боль?
Волк повел себя ожидаемо. Его глаза источали злость, а взгляд изменился на гримасу тысячи смертей, которые он мысленно обещал человеку, однако он не атаковал. Ему было интересно, но не настолько, чтобы терпеть подобное от какого-то человека, чей род деятельности он презирает. Балдур завел курок револьвера, а затем продолжил:
— Я может и человек, но хожу в духокрадах почти два десятка лет и законы Лика знаю, соблюдаю. Можно даже сказать чту побольше твоего. Охоту я твою не крал, просто оказался быстрее тебя и эти иглопузы, как и их дух мои по праву первого.
Волк фыркнул.
— Выхода, я вижу, всего два, — продолжил человек. — Первый, я не сомневаюсь, что ты справишься со мной, а может даже и с остальными, а затем присвоишь себе стадо, что прибывает в коматозном состоянии от духовного голодания. Также уверен, что столь небольшое нарушение законов Лика, такому могучему вожаку стаи ни коим образом не аукнется, — Балдур шмыгнул носом. — Однако перед смертью, я тебе напомню, что какой-то чужак, духокрад уважает местного правителя куда глубже, нежели знаменитый Серый Волк.
Стервятник
— Второе, мы сложим оружие, как ты и просил вначале, и попробуем обговорить происходящую ситуацию, которая из степени обычного кровопролития превратилась в катастрофически неприятную. Мне больше импонирует второй вариант, но как хозяину этих земель, я оставляю выбор за тобой, Серый. Нам есть о чем договориться.
— О чем же мне договариваться с тобой, Красный Стервятник? — голос волка понизился настолько, что Балдур едва не проглотил собственный язык.
Под ногой Балдура зашевелился волколак, а в лицо подул приятный лесной ветерок, что принес с собой запах диких ягод. Шелест листвы смешивался со скрежетом зубов волка и прерывистым дыханием человека. Он вновь пообещал себе вернуть над собой контроль, уже в который раз. Быть может, снаружи он казался хладнокровным, но внутри всё его естество металось из стороны в сторону, в жалких попытках бежать.
Неосторожный шаг, угрожающий жест, и волк откусит ему голову, прежде чем с неё успеет упасть хоть один русый волосок. Стоит зайти слишком далеко в суждениях или высказываниях, итог будет схожим. Стервятник начал понимать, что все его попытки урегулировать конфликт, возможно закончатся смертью, но была надежда. Надежда хранилась лишь в настроении и любопытстве создания, так как тот, что способен проглатывать людей целиком, просто стоял.
— Что же ты мне можешь предложить, человек, взамен твоих действий?! Что, по-твоему, заменит смерть молодняка моей стаи, что едва успели выйти на первую охоту?! Как ты возместишь мне сбежавшую половину стада?! Я шел сюда, чтобы пожрать всех, а не жалкие остатки, от которых пахнет смертью, нежели сладостным духом.
Балдур сглотнул, а Волк заметил, как кровь на лице человека начала смешиваться с холодным потом.
— Естественный цикл есть естественный цикл. Смерть твоего молодняка, дело рук твоего молодняка, думаю это мы уже решили. Насчет иглопузов, — Балдур кивнул головой в их сторону, стараясь не отрывать взгляда от красных глаз вожака. — Ты кодекс наш знаешь, дабы соблюсти все законы Личьи, по которым жертва всегда должна обладать возможностью спастись от хищника, я тебе их не отдам, пока они не восстановятся.
Балдур почувствовал на себе взгляд своих товарищей, которые были явно иного мнения. Сырник так же дергал человека за ухо, пытаясь привлечь его внимание к себе.
— Многие стервятники бросают духовно ослабленных, если за шиворот лезет смерть, человек. Самолично наблюдал как трусливые духокрады бросали едва дышащих созданий на растерзание более сильным. Пользовались как щитом или просто убивали, чтобы не возится лишний раз. Ты единственный, кто еще чтит этот кодекс или закон, как ты сам его называешь, — тёмные губы волка сжались, и он, слегка повысив голос, процедил. — Стадо моё!