Три Царя
Шрифт:
— Дэйна, — коротко прорычал волк.
Глаза Балдура заполонила тьма, и он быстро задышал, ощущая, как теряет зрение. Человек вновь оказался на коленях, и содержимое его желудка, подходило к горлу. Он более не в силах сдерживать, изрыгнул желчь и кровь, затем тяжело закашлялся. Он быстро терял обладание над своим телом, и проваливаясь в пучину, ощутил, как желудок сводило в агонии боли. Кожа на его животе рвалась, сплеталась новыми узлами, а когда прекратила свою игру, позволила человеку, потерять сознание.
Глава 11
11
Создания
Будучи прокаженными и дара лишенные, они видят мир иначе, видят неверно, благодаря чему они возможно и выработали в себе примитивные животные инстинкты. Наблюдения показали, что они способны приспосабливаться к любым условиям, словно крысы или тараканы, коими и являются. В стрессовых условиях показывают изобретательность, хоть зачастую и абсолютно нелогичную и неверную.
Феномен подобного развития созданий с врождённой аномалией отсутствия эволюционной составляющей, остается вопросом для множества умов. На данный момент исследуется и практикуется возможный сбор и передача духа без потери и краж. В том числе возможно задействовать прокаженных как расходный материал для хранения и трансформирования духа в портативные устройства.
……………….. Отрывок из личного дневника.
(Крайне заинтересован объектом-0, что показывает потрясающие результаты в сборе. Сегодня планируется провести сто двадцать восьмой сеанс, после которого я надеюсь, мы сможем перейти на ступень выше. Разумные. Немногим колдунам и мастерам духа удавалось собрать лишь малейшую часть, так как какими бы заклинаниями не пользовались, выдавали себя за версту. Возможно, прокаженные это будущее наших полисов. Расходный, растущий по экспоненте рождаемости вид, способный обеспечить всех нас духом наивысшего качества. Не могу дождаться начала. Главное не оставить все мысли при себе, и первой получить право на патент и монополизацию).
Сурра Кови.
Старший научный сотрудник проекта «Сиб» Велпос.
Тишина. Раздирающая на части материя, многими столь желанна и ненавистна столькими же. Правительница молодых, что окружает тех, кто стоит на берегу жемчужного озера, крепко сжимая ладони друг друга, и дрожа от возбуждения, смотрят в чарующие глаза. Она танцует словно вихри безмятежности, чтобы с первым поцелуем готова сорваться как гнедая тройка под звонким щелчком и бежать прочь, оставляя двоих позади.
Спутница жизнь повидавших, что по-матерински приголубит и положит голову на свои мягкие и теплые колени, нашептывая на ухо сладостную колыбельную. Она пройдется по волосам, заставляя чувствовать, как разум начинает плыть в океане наслаждения, а глаза закрываются под весом собственных век.
Та же тишина, что царила лишь там, где для хаоса, гула, криков и войн земли были чужими. Та же тишина, что не смотря на свою мягкость, нежность и спокойствие, способна разрывать на части целый мир, своим оглушительным воплем давления.
Она орет, бьет по ушам словно жестокая госпожа, которая превращает каждый звук в пронзительную боль. Воздух буквально пропитывается ею, и со временем полностью заменяется. Её можно ощутить всеми фибрами
Тишина, зависает над теми, что стоят на берегу жемчужного озера, заставляя их дрожать в нерешимости, теряя драгоценный шанс, когда нечего сказать. Она отбрасывает в сторону свой грациозный танец и начинает давить звуками тысяч боевых барабанов, от которых хочется бежать прочь.
Спутница, что для жизнь повидавших, означает её конец. Мрачная, немногословная, она тянет за собой затупленную косу, что волочится по щебени, периодически выстреливая в стороны камешки последних секунд. Нет в ней ничего материнского, нет теплоты мягких коленей, нет чуда рождения, лишь волна, которая постепенно начинает накрывать. Накрывать наркотическим сном, пронзая разум миллионами игл страха.
Для каждого она приходит в разных обличиях и в совершенно невероятных нарядах. Будь то белый, девственный цвет, что благоухает и порхает шелком спокойствия или в ярких разноцветных оттенках хаоса, что давят на атмосферу и сознание. Невозможно понять и предугадать, какой именно цвет выберет царица бесконечных моментов. Одно можно сказать наверняка, каждый из нас жаждет встречи с ней, в той или иной степени.
Хлюпая подошвой своего ботинка, Балдур наступил в небольшую лужицу. Их становилось всё больше с того момента, как они отдалялись от той поляны, от той охоты, от той жатвы. Он едва слышно цыкнул и прогнал попавшую под ноги лягушку. Та, в свою очередь издав своеобразный звук, похожий на смесь страха и недовольства отпрыгнула в высокий камыш.
Рана на спине Миры, благодаря припаркам и мазям, помноженную на незначительно повышенную регенерацию, затвердела в багровую корочку. Каждый раз она, наклоняясь, ощущала противное лопанье и адский зуд, однако это её не останавливало и меридинка продолжала путь с остальными.
Ярик насвистывал под нос очередной мотив известной песни, подбрасывая еловую шишку в правой руке. С виду могло показаться, что он абсолютно невозмутим и произошедшие изменения в планах никак не коснулись его, но что-то иное проскальзывало в его движениях. Мотив не был таким веселым как раньше, а сам словно нехотя сжимал губы и выдавливал из себя явно наигранный и фальшивый свист.
Коротким движением Дэйна срезала лезущую в лицо веточку, и приложив её листья к носу, глубоко вдохнула. Свежий и резкий запах леса постепенно перебивал солоновато липкий привкус, который становился всё более и более насыщенным. Она отмахнулась от пролетающего мимо жука и приковала свой взгляд к спине Балдура, что молча шел впереди всех.
На его плече всё-так же сидел Сырник, рассматривая гладкий желудь, что подобрал не так давно. Она видела, что маленький Аури пытался заговорить с человеком, отвечал ли ему Балдур, оставалось для неё загадкой. Дэйна отбросила веточку в сторону и ускорила шаг, время для молчаний подходило к концу.
Балдур удивился, явно погруженный в собственные размышления, резко остановился, в тот момент, когда перед ним показалась воительница. Он заметил, как взгляд её едва заметно изменился, и понял, что ноющая боль в рёбрах, всё еще беспокоит её. Прошло два дня, и две стоянки, после судьбоносного сражения с волком. Всё это время никто из них не позволил себе обсудить произошедшее, хоть именно эта тема крутилась у каждого на языке. Балдур практически не говорил, лишь ел, пил и пытался делать вид, что спит по ночам. Сырник не стал тревожить человека своими расспросами первое время, но даже его терпение подходило к концу, а абсурдность ситуации, достигла уровня смехотворности.