Три часа на выяснение истины
Шрифт:
— Расхождения бывают? — насторожился Панкратов.
— Мизерные, не больше одной сотой грамма.
— Да, этим не разживешься, — поморщился Гирин, — а что по людям?
— Народ на участке этом в основном довольно опытный, люди работают здесь без замечаний по пять-пятнадцать лет. Впрочем, однажды был случай, когда электрик, его фамилия Голтяков, опустил в работающую ванну медную цепочку.
— Обнаружили? — спросил Панкратов.
— Да, быстро. Его схватила за руку Елена Петровна Кудрявцева, она тогда бригадиром работала. Кстати, по
— Федор Федорович, вы сказали, что Кудрявцева работала бригадиром. А сейчас? — Матвеев отложил карандаш в сторону.
— У нее, Петр Васильевич, что-то со здоровьем. Сама отказалась от бригадирства. Ее портрет на Доске почета. Дочь у нее в этом же цехе работает, но на другом участке, учеников много. Я, к сожалению, только шестнадцать человек успел подробно посмотреть, завтра познакомлюсь с остальными. У меня все.
— Как? — удивился Панкратов. — А система охраны, вахтеры на проходных? Вы разве этим не интересовались?
— Только мельком. Это тоже на завтра. Но вот деталь интересная. В кабинетах директора, главного инженера и заместителя по кадрам и быту недавно поставили промышленные телеустановки. В любое время можно посмотреть и проходные, и забор вокруг завода, и главные цеха. А еще запомнилось вот что. Пожилая женщина, стрелок вневедомственной охраны, Миронова Полина Павловна. Я забыл в отделе кадров отметить пропуск, так пришлось возвращаться. Она и потом мой пропуск и паспорт только разве на зуб не пробовала.
— Юрий Степанович, — вдруг встрепенулся Гусев, листая свою записную книжку, — извините, можно я кое-что спрошу у Семина?
Панкратов кивнул.
— А может быть, это пустяки, мелочь, — он нашел нужную страницу. — Как ты, Федор, назвал эту женщину? Ну, передовика, бригадира, которая электрика с цепочкой задержала?
— Кудрявцева Елена Петровна. А что?
— И ты же сказал, что у нее есть дочь. А как ее зовут? Сколько ей лет? Замужем? Как фамилия мужа?
— Ну ты, Анатолий, даешь, — Семин улыбнулся. — Целый водопад вопросов.
— Сможете ответить? — нахмурился Панкратов.
— Попробую. Значит, так. Дочь у нее есть, сколько ей лет, не знаю, но знаю, что она замужем, потому что кадровичка сказала мне, что была у нее на свадьбе, что Кудрявцева стала бабушкой, самой молодой в цехе, и жалко, что она отказалась от бригадирства, потому что замену трудно найти. А кто тебя интересует: Кудрявцева или ее дочь?
— Меня пока интересует фамилия ее дочери, — сказал Гусев, — потому что, кажется, у меня есть ниточка.
— Какая? — Панкратов остановился напротив него.
— Если мне не изменяет память, Анатолий, то кадровичка назвала какую-то балетную фамилию.
— Ну, Федор, милый, какую? — Гусев резко повернулся к товарищу, даже за рукав его схватил.
— Женскую. Мне тогда по аналогии вспомнилось, что была такая балерина, причем не старая, а молодая, современная. Я, правда, балет не очень люблю.
— Надя Павлова,
— Точно, Павлова. Но только не Надя, честное слово.
— Правильно! — едва не закричал Гусев, и все посмотрели на него с недоумением.
— Извините, товарищ майор, — Гусев смутился. — Дело в том, что я сейчас… сейчас я соображу, — он потер лоб рукой, — дело в том, что водитель красного «Москвича», с которым Глазов приезжал к Одинцову, — Павлов и зовут его Александр. Вот.
— Ну и что? — Гирин пожал плечами.
— Минуту, товарищи, минуту! — Панкратов протянул левую руку вперед, словно возражая Гирину. — Есть цепь. Есть цепочка. Пожалуйста, посмотрите. Матвеев, дай лист бумаги! — Он наклонился над столом и карандашом быстро написал: «Одинцов (???) — Глазов — Павлов — Павлова или Кудрявцева — врач X». — Теперь понимаете?
На какое-то время в кабинете воцарилась тишина. Все напряженно вглядывались в лист, на котором были крупно написаны фамилии. Первым не выдержал Матвеев. Он медленно опустился на стул и прихлопнул ладонью по столу:
— Юрий Степанович, нашли. Честное слово — нашли!
— Не спеши, мил человек, — задумчиво произнес Панкратов. — Потому что это, — он показал на бумагу, — всего лишь версия. Одна из многих, какие могут быть и каких у нас просто пока нет. Кстати, эта — слишком уж облегченная. Я сам в нее не очень-то верю.
— Ну и правильно, — подал голос Гирин. — Во-первых, еще неизвестно, Одинцов ли? Во-вторых, Семин сказал, что эта Кудрявцева на Доске почета. В-третьих, ее дочь работает на участке, который не имеет отношения к золоту. А в-четвертых, тот же Глазов любит брать напрокат такси или частников. Вот вам и цепочка.
— Погоди, Андрей Ильич, — прервал его Панкратов, — ты своими тяжелыми снарядами наш бумажный кораблик в два счета под воду пустишь. Дай хоть посмотреть, как он плавать будет. Мы по этой версии завтра должны очень плотно поработать. Тем более, Андрей Ильич, как я понимаю, у тебя других предложений пока нет, не так ли? Тогда распределим обязанности. Гусев занимается Глазовым и водителем «Москвича». Семин — заводом и Кудрявцевой. Мы с Петром Васильевичем — врачами. А товарищ Гирин будет готовить нам свои контрпредложения и вопросы. И еще деталь. Товарищ Семин, вы упомянули об установке промышленного телевидения. А можно ли, например, с ее помощью посмотреть на проходные во время окончания второй смены?
— Сейчас половина одиннадцатого. Рыбак, разумеется, дома. Это заместитель директора завода по кадрам и быту. Минуту, Юрий Степанович, я ему из своего кабинета позвоню и договорюсь.
— Да, пожалуйста. Кстати, Анатолий, вы, кажется, работали на машиностроительном?
— Так точно, Юрий Степанович, в механическом цехе, токарем.
— Скажите, как во вторую смену от завода добираться в город?
— Очень просто, на автобусе. Их, правда, мало, а народу полно, так что тесно. А вы это к чему спрашиваете?