Три цвета надежды

Чеснокова Юлия Олеговна

7

Джин отвел за плечо Юну, не дав ей необдуманно выскочить на улицу, и оказался прав своей предусмотрительностью. У выхода из подъезда караулило ещё двое драконов. Схватив одного за руку и выставив перед собой, как щит, стоматолог из-за него ударил ногой второго, подкосив, вырубил того, которого придерживал и набросился на упавшего. Девушка за его спиной не успевала следить за его быстрыми и умелыми по обезвреживанию врага действиями. Прикидывая, что противников может оказаться слишком много, Джин вытащил у поверженных все патроны и насыпал себе в карманы про запас. Воздух был очень свежим, и, запахивая поплотнее пиджак, мужчина обернулся к Юне, силящейся

не побелеть от прохлады и перетаптывавшейся в ожидании, когда они пойдут дальше.

– Тебе ни к чему выскакивать первым, - потерла она кончик краснеющего от вечерне-весеннего холода носа. – В меня не выстрелят люди брата. Было бы логичнее тебе идти вслед за мной.

– Прятаться за женщиной? Это не в моих правилах.

– Видела я ваши правила! – дернула она головой и обошла его, спустившись по ступенькам на тротуар. – Вы такие же бесчестные преступники, как все бандиты мира.

– Думай, что хочешь, но это не так, - Джин пошёл рядом с ней, теперь действительно не зная, где лучше её прикрыть: спереди от пуль, которые, возможно, ей не грозят, или сзади от взглядов, которые в любом случае приклеятся к её сверкающим от шага к шагу ягодицам. – Да, у нас не лучшие методики по борьбе за справедливость, мы не подорожник прикладываем – согласен. Но наши цели оправдывают средства, потому что они отличаются от того, чего хотят банды, подобные той, которую возглавляет твой брат.

– И что же вы хотите? Мира во всем мире путём войны? – Юна нагло посмеялась. – Философию несопротивления и ненасилия ваш святой Хосок назвал тупостью.

– И он прав, - согласился с этим Джин. – К сожалению, существует очень много людей, которые не понимают ничего, кроме силы: ни доводов, ни просьб, ни мольбы.

– Как и вы… - почти прошипела Юна, но без яда, а с насмешкой.

– Мы это делаем не ради себя! У нас нет никакой корысти в том, чтобы сражаться за правду и жертвовать собой. Мы никогда ничего не украли, не присвоили и не захватили власть…

– А что вы сделали в Сеуле? Разве не вы теперь курсируете тут всю преступность, после того, как разогнали конкурирующие группировки?

– Мы никого не курсируем, - выдохнул Джин. – В Сеуле больше нет преступности, вот и всё. А если ты сравнишь богатства Джиёна и наши скромные финансовые возможности, то тоже поймёшь, что никакой нелегальной деятельностью мы не занимаемся. Все наши деньги – честно заработаны, - девушка хотела что-то ещё противопоставить, когда что-то едва слышно свистнуло в пространстве и Джина немного откинуло к стене дома, вдоль которого они шли. Испугано вздрогнув, Квон Дами хотела подойти к нему, но он, уже пригнувшись и моментально сообразив, что их снова нагнали, схватившись за плечо, в которое выстрелили, схватил её за руку и рванул вперед. – Бежим!

– О!
– воскликнула она, увидев под светом фонарей кровь на его пальцах. – Тебя ранили!

– Не в первый раз. Скорее! Пригнись! – нестись на полусогнутых с непривычки было не так-то просто. Тем более девушка была обута в туфли, и никак не могла успевать за спутником. Недолго подумав, она скинула их, и побежала босиком, ощутив ступнями холод земли под ногами, но зато тут же согревшись всем телом. Бег добавлял жара.

– Тебе нужно в больницу!

– Да. Завтра. На работу, – ухмыльнулся Джин, не подавая вида, что ему некомфортно с простреленным плечом. Вошедшая в кожу и плоть пуля жгла, но была терпимой. Во время заданий и многих сражений, приходилось переносить и не такую боль, поэтому он был приспособлен к подобным инцидентам.

–

Это не смешно! А вдруг ты истечешь кровью? – ускорилась Юна, уже почти не отставая. Почему-то ей стало беспокойно за этого человека, который являлся её надсмотрщиком и, наверное, врагом, который представлял не явную, но опасность, но до сих пор не сделал ей ничего плохого. И всё-таки выстрел в него задел как будто бы и её. Это было внезапно, но свою вину в случившемся Юна осознавала.

– Я истеку ею быстрее, если при попытке получить медицинскую помощь получу ещё несколько дыр в разных местах, - отпустив на миг запястье сестры Дракона, Джин перепрыгнул через ограждение, за которым был спуск в подземный переход и, не тратя время на лестницу, прыгнул сверху и туда, удачно приземлившись с высоты больше двух метров. Девушка последовала через перила за ним, но когда увидела высоту, то застопорилась. – Давай, прыгай! – поманил её мужчина. Юна обернулась, видя вдалеке надвигающиеся тени. Несколько человек гнались за ними, и если они приблизятся немного, то смогут стрелять метче, сократив расстояние. Долгие раздумья лишат преимущества разделявших их метров. Отвернувшись обратно, боясь переломать себе ноги, потому что никогда не ныряла на бетон с таких вершин, она закрыла глаза и бросилась вниз, не понимая, почему для неё предпочтительнее стало сломать ноги, а не вернуться к брату и выйти замуж за кого-то предложенного ей?

Она ведь не была неопытной девой, ничего бы с ней не случилось в этом браке, кроме того, что никакого счастья, никакой свободы она никогда бы не увидела. Быть женой главаря мафии – это всё та же опасность и ответственность. Мало того, что пришлось бы продолжать работать на брата и следить за собственным мужем, в связи с чем она никогда бы не смогла с ним сродниться, так ещё и никакого любовника не заведешь; за измену сразу пристрелят, и престиж Джиёна не спасёт. А то, что он объявит месть и войну после её смерти – уже не поможет. Свои законы, свои порядки, в которых она существует уже пятнадцать лет, замкнутый круг, где нет места мечтам, романтике и любви, но хуже всего, что там нет места даже для того, чтобы этого хотеть и в это верить. Джиёну это удавалось как-то, или ему было не дано верить и желать от рождения? Он был циником с малолетства, а она… пыталась соответствовать и удачно играла роль, но что-то противоречащее всегда зудело внутри, всегда молча сопротивлялось. Подчиняясь, она не переставала мечтать о другом. Наверное, она просто женщина, а они не могут жить без души. – Ай! – завопил коротко Джин, поймав Юну. Открыв глаза, та увидела, что находится в его руках, из которых он спешно её выпустил, схватившись опять за плечо и побежав дальше. Она тоже продолжила путь.

– Прости, тебе очень больно? Мог бы и не ловить…

– Чтобы ты сломала себе позвоночник и осталась на всю жизнь парализованной? Кто тебя учил прыгать плашмя? – не оборачиваясь, возмущался Джин набегу.

– Меня вообще прыгать не учили… откуда я могла знать, как надо?

– Я думал, что инстинкт самосохранения подсказывает такие вещи, но видимо у рафинированной принцессы он атрофировался, - злясь из-за того, что рука ослабла и отдавала резью и дерганьем вглубь, ворчал дантист.

– Я не рафинированная принцесса! – задетая, ахнула Юна, нагоняя его, как могла, но длина ног разнилась, и мужской быстрый шаг всё равно превосходил её. Джин не стал продолжать спор. Они выбрались на поверхность с другой стороны проспекта и снова побежали, слыша в отдалении эхо гулкого топота несущихся за ними по опустевшему в поздний час переходу. – Если бы у меня не отобрали телефон… - хватая воздух, на бегу комментировала Юна. – Я бы позвонила Джиёну… и попросила бы отозвать своих людей! Где мой мобильный?