Три цвета надежды
Шрифт:
– Я надеюсь, что мне не придётся искать тебя снова. Я несу за тебя ответственность, Дами, и, будь добра, если тебе захочется в очередной раз посамовольничать, предупреди, чтобы я не совершал напрасных действий. Дай мне сюда того, кто дал тебе трубку, я скажу, чтобы они приглядели за тобой до завтра, - отрезал Джиён, и сестра поняла, что уговаривать его на что-то другое бесполезно. Она вернула телефон одному из гангстеров, развернувшись к Джину и вздохнув.
– Любовь, значит? – тихо произнес мужчина, поднимая руку, чтобы вновь положить её на талию девушки, но та отступила на шаг, видя, что люди Дракона присмирели и собираются охранять их и сопровождать, а не нападать.
– Я же должна была ему что-то сказать…
– Мы поедем в разные стороны? – нахмурился Джин, наблюдая стремительно нападающую на Юну холодность. При посторонних она опять стала той леди, какую он увидел впервые, и беседа с братом будто заразила её этим холодом.
– Ну да… - пожала она плечами, пытаясь избавиться от посеянных Джиёном сомнений, которых и так было через край. Она и без него разочаровалась в золотых, но что-то ещё теплилось, пока брат не опрокинул на неё, в своём духе, ушат занозистой реальности, и всё стало зыбким, ненадежным, бессмысленным, как и всё, что таилось в душе. Только деньги, только материальное, только ощутимое может быть более постоянным и значимым.
– А ничего, что у нас первая брачная ночь сегодня? – напомнил Джин.
– Ты серьёзно? – деланно повела плечом Юна. На что же он купился, этот стоматолог? На её внешность или прохладность, означающую незавоеванность и неприступность? Любовь, любовь… есть ли она, в самом деле? Этот тип, стоявший перед ней, стал первым, кого она по-настоящему захотела, и это породило в ней надежду, но сам-то он что к ней испытывает? То же, что может испытать к любой другой: похоть и интерес. – Для тебя так значим совершенный обряд? Я всего лишь воспользовалась им для твоего спасения, расслабься, - Джин взял её за запястье, уже не ища в глазах дозволения, и притянул к себе ближе, довольно грубо одернув, чтобы Юна встала рядом.
– Я буддист, Юна, и для меня произошедшее – что пустой звук, - она поджала губы, почему-то насторожившись. Взыграло ретивое, как же так? Для него ничего не значит это? Только что она сама готова была смеяться над этим фиктивным венчанием, но когда посмеяться захотел и он – сердце пожелало оскорбиться. – Пустым звуком являются все договоренности до тех пор, пока их участники не отнесутся обоюдно с уважением к случившемуся. И я спрашиваю тебя, должен ли я выкинуть из головы эту несчастную минутную церемонию, как то пытаешься сделать ты, или я должен запомнить её и дорожить ею, потому что теперь у меня есть супруга, почитающая это событие не меньше моего? – Юна вонзила в него свои глаза. Страсть вновь стала разгораться в её груди, притушенная ледяным тоном брата. Сможет ли она, когда одиноко уйдет отсюда, гадая о дальнейшей судьбе, без каких-либо эмоций подумать о том, как Джин отвел пистолет и, признав её своей женой, поцеловал? Сможет ли она без сожалений расстаться с возможностью испытать с ним всё, что он предлагал ей, как мужчина, тем более сейчас, когда он не отказывается от своих слов, а согласен подтвердить их действием? – Скажи же, Юна, расходимся мы сейчас чужими людьми, или остаёмся друг другу кем-то, а кем – зависит только от нас, потому что отношения не строятся односторонне, в наивном представлении того, что ты будешь позволять себя любить, требуя чувств, а сама, ничего не делая, лишь будешь ждать, проснётся в тебе что-то или нет? Когда хотят испытать что-то – испытывают, а не смотрят на небо, чтоб то послало тебе на голову нечто, - опустив глаза, сестра Дракона никак не могла заставить произнести себя то, что вертелось на языке. Для начала требовалось укротить высокомерие. Джин потянул её за руку к выходу. – Ты можешь подумать о случившемся и у меня дома. А я перебинтую себе там плечо, в больницу я всё равно не поеду.
– Джин… - вынудила она его остановиться, упершись, когда перед ними расступились парни в черных костюмах, прячущие пистолеты по карманам и кобурам. Священник, поняв, что опасность отступила, как можно неслышнее отступил к стене и растворился в церковных закромах. – А после брачной ночи в тебе всё-таки проснется буддист, для которого католическое венчание – мыльный пузырь?
– Во время брачной ночи во мне проснётся золотой, - наклонился он к уху Юны, чтобы имеющиеся вокруг корейцы его не услышали. – А они имеют свойство называть
– Джин… - умудрился опять ввести её он в краску. – Я не готова… - вдруг поняла она, воображая, что всё пойдёт слишком стремительно. Секс не был для неё новинкой, но близость с Джином пугала почти так же, как первый поцелуй с ним при осознании того, что он дантист. С мужчинами, не волнующими душу, можно было быть какой угодно простофилей в постели, но когда ты жаждешь оказаться в объятьях и понимаешь, что в этот раз с тобой будет не юнец, не мужлан и не баран, не умеющий ничего делать, кроме как вставлять свой член, то оторопь берет от собственной неумелости.
Ничего не ответив, Джин не отпустил её и повел дальше. На пойманном такси они доехали до дома, в котором он жил, поднялись в его квартиру. Выбираясь из автомобиля, несмотря на боль в руке, мужчина молча поднял Юну на руки и так и внес к себе, не то беспокоясь о её порезанной ноге, не то соблюдая правила молодоженов. Девушка никак не прокомментировала его поступка, пока он не опустил её на стул в гостиной. Когда над головой включился свет, она огляделась, обнаружив жуткий холостяцкий бардак.
– Господи, какой беспорядок… - Джин недовольно на неё бросил взгляд, подбирая брюки и рубашки с пола возле кресла. – Понятно, почему ты не отказался пожениться. Тебе тут необходима домохозяйка, - сыронизировала Юна.
– Я не знаю, что нужно нам обоим, Дами, - попытался приучить себя к её настоящему имени зубной доктор. – Но, по-моему, наша драма в том, что мы оба не знаем и о себе, чего хотим, и что нам нужно. Я когда-то бросался навстречу любви слишком рьяно, ты не бросалась на неё никогда. В итоге мы не знаем одинаково, что же это такое, стоит ли оно каких-либо хлопот, и для чего вообще людям соединяться? – Он ушёл в соседнюю комнату вместе с этим повисшим вопросом, но через минуту вернулся с аптечкой. Опустившись перед Юной на пол, он приподнял её босую ступню и, достав проспиртованные салфетки, принялся оттирать её для обработки. Девушка сморщила нос от пощипывания. Руки мужчины были умелыми и аккуратными, они протерли, смазали и перевязали рану быстро и отточено.
– В основном это происходит для удовлетворения инстинктов, - промолвила Дами, изучая белую повязку на ноге. – Гормоны бурлят, им нужен выход, иначе они ударяют в голову и заставляют человека хотеть что-то, считать жизненноважным подбор какой-нибудь половинки. А потом вырабатывается привычка, и нам кажется, что мы уже не можем без кого-то. Всё объясняется психологией, химией, науками… - Ухмыльнувшись, Джин отсел на кресло, взявшись за своё плечо. Оставшись в одних штанах, он сидел под ярким светом и Юна наконец смогла разглядеть его тщательно, с кучей шрамов на теле, незаметных и больших, очень старых и более свежих. Последний он получит из-за неё.
– Ну, объясни тогда научно, почему я очень хочу с тобой переспать, но не буду сегодня этого делать? – Она округлила глаза. Не будет? Что за стягивание жил под ребрами – разочарование?
– Из вредности?
– А вредность химически тоже как-то обосновывается? – улыбнулся он. Дами поднялась и, прихромав к нему, перехватила края бинта и, спасая его от изворачивания, чтобы закрепить повязку на себе одной рукой, завязала узелок сама, пригладив его после с неизвестно откуда взявшейся нежностью. – Я не буду обманывать, заверяя тебя в том, что люблю, и от тебя не хочу слышать вранья, что любовь между нами уже есть. Но я прекрасно вижу все предпосылки для того, чтобы она появилась, и, поскольку я хочу её, хочу тебя, хочу нас – я сделаю для этого всё возможное, и пусть на это уйдёт не день и не неделя, но я добьюсь того, что посмотрев однажды на тебя с утра, спящую на соседней подушке, вполне искренне признаю, что люблю.
– Девушка задумчиво посмотрела ему в лицо. Приподняв её с подлокотника, он усадил её к себе на колено, радуясь, что на ней всё ещё нет никакой лишней одежды, она бы сильно мешала сближаться. Когда голая кожа касается голой кожи, даже слова получаются обнаженными и не фальшивыми. «Не хочу» со стояком не произносят, как любит говорить Намджун.