Три дня без любви (повесть, рассказы)
Шрифт:
— Простите, — он обернулся к сержанту, — а она сегодня работает?
— Каринка? Утром была вроде. А что, знакомая?
— Да… Так, пересекались… А что такое «СС»?
— Следственная служба. Давай шевели копытами.
«Фу, точно жива, — с облегчением подумал Вадик, — но лучше с ней не встречаться. Возьмет и отыграется за вчерашнее. Посадит за что-нибудь. Или замучает до смерти. Она ж из СС. Шварцкопф. Тоже папашка небось не наш. Фашист какой-нибудь недобитый. Из военнопленных».
В связи с фашизмом он опять вспомнил изменницу
…В позапрошлом году они поехали в Петергоф, на открытие фонтанов. Взяли Лешку, показать красоту за деньги. Публики, конечно, набежало, что на бесплатный концерт Пугачевой. Не протолкнуться. Но супруги нашли все-таки удобное местечко на верхнем ярусе, возле перил. Самсон со своим вечно недобитым львом как на ладони. Усадили Лешку, ждут запуска воды. И тут к ним проталкивается дедок лет этак за восемьдесят, явно иностранец, со здоровенным фотиком на шее. За спиной бойкая старушка в парике. И на ломаном русском с каркающим баварским акцентом к ним обращается:
— Вы не могли бы меня пускать к перилам? Мне надо делать фото. Я здесь воевать. Мой пулемет стоять вон там. Я хотеть снять это место.
Вадик отреагировал нормально, хотел пододвинуться, но Лерка вдруг ощетинилась, словно ерш, увидавший щуку.
— А за пепси-колой вам не сбегать?! Да у меня здесь прадед погиб в сорок втором! Может, вы его из своего пулемета?!. Совсем обнаглели…
— Это быть давно… Я раскаяться… Я выполнять приказ. Пепси я не пить.
— Что-то не заметно, что вы раскаялись… Бабушка его до самой смерти ждала, так больше замуж и не вышла. Двигай отсюда, пулеметчик недобитый, я не посмотрю, что пенсионер!
Вадик аж испугался. Никогда Лерку такой не видел. Немец тоже побледнел, развернулся и в ближайшие кусты смылся вместе со своей фрау. Кто этих сумасшедших русских знает? Еще фотоаппарат разобьют.
Вечером Вадик поинтересовался у Лерки:
— У тебя правда здесь прадед погиб?
— Да… В двадцать три. Но жене сообщили, что пропал без вести. Ошиблись в канцелярии. Ей тогда двадцать один был, а дочке, моей бабушке, годик. Вот она и ждала. Хотя женщина красивая была, мужики табунами ходили. Но она посчитала, раз могилы нет, значит, надо ждать. Так воспитаны были. Всякое ведь могло с мужем случиться. Контузило, например, память потерял, а документов при себе не оказалось. Такое происходило, говорят. А лет десять назад поисковики могилу нашли братскую. Здесь недалеко, под Петергофом. И прадеда в ней. Погиб, как раз фонтаны обороняя… Бабуля еще жива была. Съездила на могилу, обняла плиту. А через месяц умерла… Но главное, дождалась… А этот пулеметчик… Сфотографироваться ему, видишь ли…
— Да ладно, — попытался успокоить ее Вадик, — это ж не обязательно тот самый. Да и времени сколько прошло.
— Может, и прошло… Только я помню, как бабуля каждый день на фотку смотрела. Где они вместе… И каждый день в почтовый
Как-то потом, когда они пришли в гости к тестю, она показала это фото. Маленькое, семь на восемь, пожелтевшее от времени. Два молодых счастливых лица на фоне Самсона. Девушка очень сильно походила на Леру.
Сержант ввел Вадика в кабинет и откланялся. Человек в штатском, сидящий за единственным столом, кивнул на стул:
— Присаживайся.
Кажется, Вадик видел его там, в массажном салоне. Типичный эсэсовец. Только повязки со свастикой на пиджаке не хватает и мертвой головы на петлицах.
Он присел, как велел человек. И даже не стал возмущаться по поводу выкручивания рук.
— Моя фамилия Прохоров. Майор Прохоров. Управление по борьбе с преступлениями в сфере нравственности.
Хорошо, хоть не Борман. Администратор оказался прав. Не местный. Из управления. Опыт.
— А ты, судя по учетным записям, Ленин Владимир Ильич. Или Неприторонный?
— Ленин… То есть не Ленин… Вадим. Исаев.
— Ну мне по большому счету до фонаря. Чем занимаешься? По жизни.
— В банке работаю… Консультант…
— Планктон то есть. — Майор Прохоров как-то тревожно хрустнул костяшками пальцев, сжав кулак. — А с семьей что? Жена, дети?
— Да… Жена. Сын. В деревне сейчас. У тестя. В Новгородской.
— Ну и ты, значит, воспользовался благоприятным моментом. Пока они на природе. Что ж, понимаю…
— Жена, вообще-то, здесь, — уточнил Вадик.
— Любишь жену-то?
— Люблю… У нас сейчас, как бы сказать…
— Да мне это параллельно, если честно, — перебил его Прохоров, посмотрев с легким презрением, как продавец смотрит на фальшивую тысячную купюру. — Я к чему все… Ты, наверно, не очень хочешь, чтобы о сегодняшней истории узнали в банке. Или жена с тестем. А? Не хочешь?
Да уж, не хотелось бы… Ладно, Лерка и банк, но вооруженный тесть…
— Нет.
— Поэтому у меня к тебе конкретное предложение. Сейчас ты дашь показания, что неоднократно посещал известный нам салон в известных нам целях, где тебе оказывали известно какие услуги. Я же взамен не сообщаю ни в банк, ни твоим близким о твоем моральном падении.
Фамилия у опера хоть и русская, а методы, один хрен, эсэсовские.
— Но… Я, вообще-то, в первый раз… И они не оказывали мне известных услуг. У меня сколиоз, справка есть… А тут специалисты хорошие… Массаж.
— А адресок специалистов ты случайно не здесь взял?
Прохоров повернул к нему экран плоского монитора. Сандра Брюсовна и Николь, по-кошачьи выгнув спину, стояли в коленно-локтевых позах на знакомом дырявом столе и недвусмысленно улыбались. Надо ли говорить, что белых халатиков на них не было. И даже топиков.
— Да, ничего специалисты… Особенно вот эта, блондинка. — Он ткнул на Николь. — Твой приятель так орал, что в соседнем доме было слышно… Так что не надо мне про массаж и про первый раз.