Три дня без любви (повесть, рассказы)
Шрифт:
Но дама-то, блин, была не его!
Вернувшись в банкетный зал, жена все-таки вспомнила про мужа.
— Эдик сказал, что, если мы купим машину, он поможет застраховать ее, как своим, за половину цены.
«С чего это вдруг?» — хотел спросить Вадик, но вместо этого его язык прошептал вялое: «Спасибо».
Своего автопарка у супругов, как уже говорилось, не имелось, хотя Лерка регулярно поднимала этот вопрос на семейном совете. Типа, машина в современном обществе не столько средство передвижения, но и статус. Одно дело ты приезжаешь на работу на собственном «форде-фиесте»,
Дался ей тот «форд-фиеста»…
— Лер, ну какой статус, если ипотека душит, как Шариков котов. Ты бы лучше подумала, на чем сэкономить.
— Надо думать не о том, на чем сэкономить, а о том, как больше заработать.
— Я думаю…
Вообще-то, Вадик не очень думал. Хотя в том же банке мог сделать попытку поползновения по служебной лестнице. Но не делал. Да и при желании нашел бы время для подработки бухгалтером в какой-нибудь маленькой фирме. Предложения поступали. Но… его пока все устраивало.
Рожекрасный тем временем продолжил наглеть дальше. Подлил Лерке аргентинского винца, рассказал старый анекдот на тему массовых расстрелов. А когда зазвучала музыка, не спросив разрешения у Вадика, пригласил на тур рок-н-ролла. Рок-н-ролл был медленный, из репертуара слезливых «Скорпионз», поэтому и танец подразумевался не быстрый. К этому моменту Эдик уже загрузил в себя помимо Аргентины пол-литра «Хеннесси» и приличий не соблюдал. Ну разве что жирными лапами под платье Лерке не забрался, будто там салфетки хранились. Танцор со звездой. Но самое обидное — она не сопротивлялась, а воспринимала его танцевальные па если не с радостью, то точно без негатива. Да и сама шею ладошкой щекотала. Она с Вадиком так никогда не танцевала. А тут с первым встречным… Первый встречный что-то нашептывал, сунув свой вонючий рот прямо ей в ухо.
Вадик совершенно не представлял, как себя вести. Устраивать публичную разборку? Обвинят в ханжестве. Подумаешь, люди потанцевали? Да и что значит разборку? Как в восемнадцатом веке перчатку в лицо швырнуть? Или как в двадцать первом — по морде дать? Проиграет точно, это видно и невооруженным глазом. Еще и в милицию сдадут, если выживет.
А они все танцевали и танцевали, шептались и шептались… И танец был все откровенней и откровенней. Может, музыку вырубить?
Но Лерка с Эдиком не стали ждать, когда он найдет пульт от музыкального центра. Опять ушли на улицу курить. И снова он приобнял ее за плечо, словно свою застрахованную собственность. Этого Вадик вытерпеть уже не смог. Решительно встал из-за стола, сбросил пиджак и выскочил из кафе.
Они посмотрели на него, словно секретарша на надоевшего просителя. «Ну что вам опять надо?»
— Там… Там горячее принесли… Спрашивают, что будете — рыбу или мясо?
— Старик, мы сейчас, — вальяжно ответил роже-красный, пустив в небо струю мутного дыма от «Ната Шерманна», — закажи мне рыбку, если не сложно.
— А мне мясо, — попросила Лерка.
— Да… Хорошо…
Вадик вернулся в зал и надел пиджак. Веселящийся народ не обращал на него никакого внимания. И никому не было дела, что в настоящую секунду он
До конца застолья он так и просидел на своем месте в одиночестве, глядя, как его любимая жена зажигает с пузатым страховщиком. А они под восторженные аплодисменты гостей танцевали страстное аргентинское танго. Или делали вид, что танцуют… А он делал вид, что ему это нравится.
И только вечером, когда они вернулись домой, он как бы между делом бросил:
— По-моему, этот Эдик борзел. За такое и по шее дать можно.
— Что ж не дал? — усмехнулась Лерка и отправилась в душ.
Может, и прав Никита? Может, его метода сработает? Уверенность появится. Тогда и кулаком по столу можно. И всяким культуристам по наглой роже.
Друг вернулся минут через пять, держа в крепких руках два комплекта камуфляжной военной формы. Лысину закрывали два голубых берета, надетые один на другой.
— Вот! Путь к спасению рядового Вадика! Примеряй! — Он швырнул один из комплектов на колени другу.
— Что это?!
— У соседа выпросил. Напрокат. Хороший мужик, понимающий. Он фронтовик, недавно с Кавказа вернулся, сейчас в отпуске. Десантник! Голубой берет!
— Нам-то зачем?
— Сам же сказал: какая нормальная баба к нам подойдет? А к героям войны не то что подойдут — побегут! Только команду дай — к ноге! В стойку! Ха-ха-ха!
— И кто герои?
— Не тормози! Мы! — Он перевернул свой комплект и продемонстрировал пару рядов орденских планок. — Медалей не дал, но нам и не надо. Настоящие герои скромны, аки агнцы! Мерий, мерий!
В комплект входили бушлат, брюки галифе, тельняшка и голубой берет с матовой кокардой. Звездочки на погончиках тоже были матовыми. Полевой вариант. Количество звездочек говорило, что сосед носит капитанское звание. Обуви, ремней и прочих аксессуаров, типа автоматов Калашникова, к форме не прилагалось.
Никита скинул футболку с изображением какой-то металлической группы и натянул тельник, не скрывший и половину живота. На Вадике же, наоборот, тельняшка повисла, словно тряпка на швабре. Но меняться не имело смысла, сосед вряд ли держал комплекты разных размеров.
Примерно так же сидели и остальные предметы военного гардероба. Наверное, на лошадях они смотрелись бы более гармонично. Особенно береты.
— Класс! Будто прямо с марш-броска! — констатировал тем не менее Никита, впервые в жизни облачившийся в форму. — Это называется креатив!
— Жульничеством это называется.
Креативщик отцепил парочку орденских планок и протянул Вадику:
— Держи. Все по-братски. Тоже героем будешь.
— А за что это?
— За взятие банка! Какая разница? Главное, они есть.
— По-моему, это плохая идея. Из нас десантники, как из моей мамы президент. Дойдем до первого милиционера. И потом, куда ты в этом предлагаешь идти?
— Все продумано до мелочей, — заверил капитан Евпатий Эммануилович, лихо, по-дедовски заломив берет на затылок, — мы не пойдем, а поедем. А куда, решим.