Три дракона Амели

Иконникова Ольга

— Да, ваше высочество, такой вариант развития событий кажется мне вполне вероятным. Поэтому я начинаю действовать незамедлительно. Еще до отъезда я хочу поговорить с теми министрами и членами Совета магов, которые тоже не вполне одобряют политику короля. Я уже говорил вам, что в интересах Анагории я не могу скрывать историю с незаконнорожденным сыном его величества.

— Но как же Шарль? — испугалась Амели. — И Жюли? Его величество и герцог де Аркур захотят избавиться от тех, кто может подтвердить

эту историю.

— Не волнуйтесь, ваше высочество, я не забыл про мальчика. Я снова отправил Паскуаля в Бельканель. Он должен тайно привезти мальчика в столицу. Я велел ему устроить дело так, чтобы никто не догадался, что Шарля похитили. Он оставит одежду мальчика на берегу реки. Там недалеко от деревни бежит горная река с быстрым течением и ледяной водой.

— Но они всё равно сообщат де Аркуру, что мальчик пропал. А он, зная, кто такой Шарль, вряд ли так легко поверит в вашу версию.

Герцог снисходительно улыбнулся:

— Вы плохо знаете местных жителей, ваше высочество. У них полно своих дел. За мальчика им платят всего пять монет в месяц. Этих денег не хватит, чтобы послать гонца в столицу. Да я почти уверен, что деньги им передает безымянное лицо. Наверняка, они знать не знают, к кому им следует обратиться. Так что жадность герцога и его нежелание привлекать к мальчику излишнее внимание могут сыграть с его светлостью злую шутку. О пропаже Шарля он узнает, только когда его посланник приедет в Бельканель.

— Хорошо, — согласилась Амели. — Я объясню всё мадемуазель Легран, если вы, ваша светлость, устроите, чтобы я могла снова с ней поговорить. Мы с вами волновались, как Жюли с ребенком сможет добраться до Эстена. Но теперь этот вопрос разрешен — их проводит Валери. Только нужно убедиться, что Жюли не будет возражать. Мы до сих пор не знаем, захочет ли она бежать с сыном из Анагории? Мадемуазель Легран рассказала, что Франция сейчас участвует в войне, и в Эстене неспокойно.

— Это — самое разумное, что она может сделать. Даже несмотря на то, что там идет война. Тем более, что после моего выступления на Совете война может начаться и в Анагории.

Амели решила подойти к вопросу максимально продуктивно.

— А чего вы ждете от своего выступления на Совете? Вы собираетесь требовать, чтобы Антуан отрекся от власти? А что потом? На престол взойдет его дядя? Быть может, этот вариант окажется хуже?

Маг снова одарил ее снисходительной улыбкой:

— Политика — не женское дело, ваше высочество! Вам не следует думать о столь серьезных вещах.

Амели задохнулась от возмущения:

— Вы считаете, что женщины не должны иметь права голоса?

Герцог успокаивающе похлопал ее по руке.

— Простите, ваше высочество, я не хотел вас обидеть. Я всего лишь хотел сказать, что вопросы, связанные с управлением государством,

испокон веков решались мужчинами.

— А женщины? Кто они для вас, ваша светлость? Красивые безмолвные игрушки? По-вашему, я не должна интересоваться государственными делами, даже учитывая, что они меня непосредственно касаются? Я должна остаться во дворце и ждать, когда вы вернетесь из Дальних пещер и сообщите мне, за кого я должна выйти замуж — за Антуана или за его дядю?

Герцог вдруг погрустнел.

— Ваше высочество, я понимаю ваше негодование. Но таковы традиции.

Она не хотела плакать, но слёзы сами заволокли глаза.

— Дитя моё, не плачьте! — растерялся де Тюренн. — Возможно, вы не поверите мне, но в этой истории я на вашей стороне. До такой степени на вашей, что сейчас выскажу ужасную мысль — ваше высочество, у вас есть возможность вернуться в Эстен вместе с мадемуазель Легран.

Она не сразу поняла, о чём он говорит. А когда поняла, то растрогалась до такой степени, что слёзы потекли ручьем.

— Ваша светлость, неужели вы одобрите мой побег? Я вам не верю. Хотя, возможно, вы так жестоко шутите со мной. Вы знаете, что я не решусь сбежать — каждый раз, когда невеста короля-дракона пыталась уклониться от выполнения своего долга, ее несостоявшийся суженый мстил не только ей, но и всему Лангедоку.

— Дитя мое, — с горечью сказал маг, — вы же понимаете, что Антуану Пятому сейчас будет некогда думать о мести. Ему придется решать совсем другие вопросы. Это же в равной степени можно сказать и про его дядю. Поэтому предложение мое идет от сердца.

Амели вытерла слёзы.

— А как же Анагория, ваша светлость?

— Вы видите, дитя мое, насколько расчувствовался глупый старик. Да, ваше высочество, если вы сбежите, Анагория проиграет. Но я всё равно готов согласиться с любым вашим решением.

— Я могу подумать, ваша светлость?

Герцог поднялся, с трудом заковылял к дверям.

— Да, ваше высочество, — но только до вечера! К вечеру Шарль и Грета будут во дворце. И вечером же мы с чужестранцами должны отбыть в Дальние пещеры. Устроить побег проще всего по дороге туда. Но ваше решение я должен знать до отъезда.

Уже на пороге он обернулся:

— Приходите в библиотеку через час — его сиятельство уже будет там.

Этот час она провела перед зеркалом. Прическа, которую рано утром соорудила ей Жюли, казалась слишком простой. А платье с рассыпанными по корсету бриллиантами — чересчур роскошным.

Обрадуется ли он, когда увидит его? Сможет ли сказать ей те слова, которые она не дождалась от него в Эстене? Или она опять замечталась, и его прибытие сюда объясняется лишь чувством долга?

Она почти заставила себя отвлечься от романтических грёз и позвала Жюли.