Три эссе - О итогах культуры на конец ХХ века - размышления непосвящённого

Гейман Александр Михайлович

Поясню это: я менее всего склонен отрицать необходи

– 14 мость работы,- ясно, пахать надо - как и везде, и та же капуста - это, как-никак, растение культурное - окультуренное - но все же: растение, живое. Профессионализм же старается заслонить Дух и природу как источник живого, и последствия такой "забывчивости" не менее разрушительны, чем в индустрии с ее экологическим маразмом.

В-третьих, обучение. Опять-таки, учиться надо - все дело, чему и как. В практике искусства реализуется именно отцепленное техническое натаскивание, обучение "предмету" вне связи с живой индивидуальностью ученика - примерно как накачивание определенной группы мышц в спорте. Рост мастерства, сказать иначе, не сопряжен с естеством -

скорее, даже предполагает разрыв с ним, и нет слов, как это плохо.

Часто таким обучением человека просто уродуют: в развитии художника, как у всякого живого существа, совершенно нормальны периоды болезней роста или своего рода линьки. Добиваться в это время "правильности" (если таковая существует вообще) - это то же самое, что хирургическим путем - для "правильных пропорций" - пытаться удалить "избыточную" толщину лап четырехмесячного щенка. И оно-то и делается, индивидуальность подрезается под технику, под "норму". Перекрывается иной путь, здоровый - когда человек растет как личность, а с этим и как художник, и его творческая сила есть проявление его человеческой полноты. Здесь же наоборот - очень часто этот "профессиональный рост", поскольку он не основан на личностном движении, делает это последнее как бы излишним,- и действительно, достигнув чего-то в искусстве, художник часто останавливается и деградирует как человек.

ЧЕМПИОНСТВО, ДЕЛАНЬЕ НАПОКАЗ.

В индустрии разрывается признак и суть: сладость конфеты не сопровождается свежестью и живостью плода; из (бесконечной) пищевой цепочки вырван самый броский, самый лакомый кусочек и запущен в серийное производство.

Но точно так же в литературе: совершенно неправомерно выделена стадия завершения текста и ознакомления с ним. Поэзия вообще-то не этим начинается и не этим заканчивается, а бывает так, что и вовсе минует эту стадию,- вот без внутреннего звучания она обойтись не может. Но нет - именно этот внешний участочек пути, выход на публику, подается как цель и итог, как образец для подражания и как показатель успеха. Ну, а где показатель, там и борьба за него,- и это не изобретение социализма, а очень-очень старые дела. (Правда, социализм в том особо преуспел,- так, в СССР было создано своего рода "витринное", выставочное искусство - для получения престижных премий, для похвальбы перед иностранцами и т.п.)

Ориентация же на внешние показатели задает, естественно, их воспроизведение - и натаскивание на это, что в особенности касается так называемых исполнительских видов искусства. Совсем необязательно быть реальной величиной в искусстве надо только уметь это изобразить - на публике, в нужном месте и в нужное время. Но и кроме того: когда дан показатель, становится возможным первенство: у одного какого-либо качества больше, у другого меньше, один пишет "хорошо", другой "лучше", и уж конечно, каждый послушно старается быть первым и лучшим. Задается не просто конкуренция, но именно чемпионство - или, на языке магии, деланье собственной важности,я бы сказал - маниакальное деланье.

– 15

ТЕХНОКРАТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ: отношение к материалу, инструменту, новизне.

Вот вопрос: к каким темам или сюжетам обратится писатель, стремящийся к "успеху"? Конечно, к популярным, к таким, что поострее, поактуальней. А какой стиль он предпочтет? Вероятней всего, или простой, "массовый", или же, напротив, резко отличный от "норм", броский,- так сказать, с клеймом "сработано таким-то". Так, а какие приемы, ходы, средства он для этого изберет? Естественно, самые верные: детективно-мелодраматический набор в первом случае или же, при ориентации на "оригинальность", это будет демонстративная игра приемами и намеренно-вызывающее разрушение норм. Хорошо, а что будут делать другие писатели, если такой опыт действительно принесет успех? Как что - в массовом порядке кинутся на новооткрытый Клондайк,

будут делать нечто подобное - воспроизводить приемы, обыгрывать "успешную" тему, язык, стиль. И что же мы получим в результате? Вот уж не секрет: типичное серийное производство, массовый конвейер.

Причем, совпадения поражающе глубоки. Так, чему созвучна эксплуатация удачного приема (сюжета, темы, метафоры и т.д.)?
– пожалуй, разработке пласта какого-либо ископаемого. Что же происходит впоследствии?
– прием надоедает, "изнашивается". А угольный пласт?
– он истощается. А когда за разработку ресурсов берутся в массовом порядке, во всех уголках и за все пласты сразу, что тогда? Может быть, уголь потом тайком забирается в пустую выработку и потихоньку снова размножается? Нет?!. Ну вот - в искусстве то же самое: оно давно стало гигантской дробилкой, перемалывающей в труху все хоть немного свежее и "съедобное". [Пример из последних - "адаптация" хокку в русской словесности: просто поток. Нечего и говорить, что получилась та же матрешка - из Майтрейи - с такой же разницей между.]

Если на то пошло, технократичны сами поиски выхода из кризиса: он мыслится через новые стили, приемы, сюжеты и т.д.
– то есть, через изобретение и внедрение новых технологий. Новизна, нарушение стандарта допускается - но именно в пользу нового стандарта и новой, "лучшей" технологии. А вот отказ от самого подхода, от принципа коллективной нормы, от разработки образца и его массового освоения - вот это для нынешнего искусства вещь немыслимая.

И я еще не касаюсь массовых тиражей - книг, записей, ТВ и радиотрансляций: одно это уничтожает уникальность так называемого "истинного" искусства: единичное в массовом доступе - это нонсенс.

ИЗДАТЕЛЬСКАЯ И ЖУРНАЛЬНАЯ ПРАКТИКА.

Уже говорилось о стремлении художественного клана к монополии; дубинка профессионализма здесь не единственна,- вся издательская практика, к примеру, на это нацелена. Контроль внутри труден,- конечно, описанное выше "обучение" что-то дает, но поди охвати им всех. Что ж, если нельзя перегородить вход (Музе к художнику), то можно контролировать выход на публику: решать кому, когда и с чем появиться, а кого "тащить и не пущать". Все это не просто походит, а прямо является стандартной практикой типичной корпорации: защита рынка, подавление конкурентов и т.д. (разумеется, в зависимости от строя есть социалистическая или капиталистическая специфика).

А как же горние высоты святого искусства? Разумное, доброе, вечное? Что ж, произведем вот такой мысленный тест: как,

– 16 по-вашему, явись сейчас Лермонтов или Цветаева и занеси в журнал - любой - свои стихи - сами от себя, с улицы,- сумели бы они что-то напечатать? Конечно, нет,- я думаю, даже сами редакторы не станут оспаривать - ни единого шанса.

Вдумайтесь, это важно: современные издания не способны напечатать, то есть донести до читателя, строки Лермонтова - то, что самой литературой признается как нечто безусловно ценное. Им это попросту не под силу, они на это не рассчитаны. А зачем же тогда нужны журналы? Э, да в том-то и дело что не для этого! Они предназначены для другого, для деланья собственной важности посредством литературы - а отсюда и устроены соответственно.

Сказать, что это дешевка и западло, возможно, и не будет ошибкой,- но если бы здесь имели силу этические оценки! Ведь и "новая волна", едва заполучив в свои руки какое-либо издание, принялась действовать по той же модели - которую она ранее гневно осуждала. Более того, вполне схожим образом - защищая исключительность своей группы - вели себя в начале века Брюсов и Белый в "Скорпионе" - или кружок Мережковского - или акмеисты - и толкала их к тому уж никак не бездарность и аморальность. Суть в другом: искусство и здесь реализует вполне технократическую модель - да еще как - наперегонки с индустрией.