Три года счастья
Шрифт:
Она ведь не слышала этого… Слышит только сейчас…
Она слышала другое. Слышала, когда проснулась от того, что ветер ворвался в комнату, ей было холодно.
Она не смогла уснуть и решила выйти в замковый коридор.
Замковые коридоры были именно такими, какими она себе их и представляла: каменные холодные стены, узкие окна и бесчисленное количество свечей. Здесь же были и старинные гравюры и даже гербы, на которых она видела витиеватую букву «М», но внимание ее захватили совсем не они, а совершенно другое, истинная жемчужина, что открылась ей за очередным поворотом:
Она была в этой библиотеке, что была рядом с ее комнатой, потому что Лорд Элайджа часто бывал в библиотеке, сидел у камина со свитком или книгой.
Но сейчас она увидела открытую дверь библиотеки и мужские тени.
Прижалась к холодной стене и закрыла рот руками. Узнала по голосам, что это Элайджа и
Тревор.
В камине весело трещал огонь.
Она не знала, сколько времени могла проводить между стеллажей, прижимая ладошки ко рту, чтобы ее восхищенные « Охи» не привлекли нежеланное внимание, слушала Элайджу, который рассказывал о редкой книги, о которой она даже и не слышала.
Сейчас она боялась. Вправду боялась выдать себя.
— Лорд, Элайджа, что вы здесь делаете? Никлаус запретил вам приближаться к комнате Катерины?
— Тревор, послушай, твоя слепая влюбленность не приведет ни к чему хорошему, потому что двойник умрет в полнолуние, а если ты попытаешься помешать, то Никлаус лично убьет тебя. Катерина никогда не будет с тобой… Она ничего не испытывает к тебе, потому что она испытывает чувства, ко мне и мы будем вместе в нашей вечности. Ты желаешь себе смерти? Своей смерти? Так я могу убить тебя прямо сейчас вырвав твое сердце, которое никогда не будет принадлежать Катерине…
Тревор, едва ли не подпрыгнув от испуга, сталкиваясь взглядом с мужчиной, чьи глаза удивили его своей жесткостью и которую Элайджа демонстрировал при каждом удобном случае.
Притягивает к себе Тревора, смотрит в глаза :
— Прошу прощения, — пролепетал первородный. — Ты не видел меня в комнате леди Катерины, у меня были дела в библиотеки. Все в порядке… Уходи…
— Все в порядке, — неожиданно мягко произнес он и поспешил уйти, исчезнуть в дворцовом коридоре.
И только когда она вернулась в свою комнату, пропуская между ушей расспросы служанки, которая обеспокоилась ее отсутствием , тольк вновь вспомнила о портрете и инициалах, в правом углу пергамента. Странное предвкушение щекочущим чувством заполнило ее грудь и этот страх, глаза Элайджи в которых таилась и невыносимая грусть, от которой ей хотелось плакать, и странная сила, от которой ее бросало в дрожь, хотела верить во что-то, в то, что этом мужчина ее счастье.
А счастье то, оказалось жестоким.
Ее счастье исчезло, закрыло дверь в ее комнату и проснулась она выходит не от холода, а хлопка и ветра, который впустил Элайджа.
Катерина думает, что они не вернутся с Болгарии, если кареты отправятся в путь. Она дрожащими руками хватает камень и бежит, уверенная в том, что ноги ее не подведут.
Кетрин бежит прямо в объятья смерти.
Бежит, ранет щеку, падает и поднимается с земли, не сдается, потому что она в полном одиночестве и рассчитывать
— Лучше вы умрете, чем я.
Она ведь обрекла Роуз и Тревора на верную погибель, да и себя впрочем. Ее настоящая семья отреклась от ее, у нее впереди должна была быть вся жизнь, а не хрустальные слезы.
Если не она, то кто спасет ее?
Она спасла себя засунув голову в петлю и обратившись в монстра?
А что слало с ее крыльями, которые так нравились Элайджи?
Где те крылья?
Она обрубила те крылья, потому что больше они не нужны ей.
Вместо крыльев свежие шрамы на гладкой кожи спины.
— Что ты наделала, Катерина?
Она слышит всего лишь спасла себя.
Ее всего лишь раздражает голос Тревора и она заканчивает обращение прокусив шею пожилой женщины.
Она всего лишь сбегает в ночь с порывом ветра.
Вечная беглянка.
Где теперь ее счастье?
Унесло ветром?
***
— Я найду ее даю свое слова.
— Если ты не найдешь ее, даю слова тебе конец…
Клаус смотрел на пламя в камине вспоминая слова брошенные в адрес брата. Он был в гневе, под глазами набухли черные венки, зрачки заполнились якро-желтым.
Он столько веков наблюдал за тем, как Элайджа предан ему и сделает все ради его, а сейчас знал, что на пути встала любовь, настоящая. Знал, что Элайджа вернется только без двойника.
— Она обратилась покончив с собой. Тревор помог ей. Я чуял ее кровь…
— Не лги мне, брат… Любовь сделала тебя слабым и наказание…
Элайджа ведь видит, как полотно в камине обращается в пепел.
Огонь обращает его счастье в пепел. Сглотнул тяжело просто отвел взгляд, убирая со лба прилипшие пряди волос. Не смог бы смотреть на то, как его счастье обращается в пепел. Пальцы дрогнули. Элайджа замер, мысленно рисуя способы, какими Никлаус будет пытать его, а гибрид знал, как причинить боль, заставить страдать любого члена его семьи, знал, что его укус доставит не просто дискомфорт, но погрузит в галлюцинации, сведут с ума и
Элайджа будет испытывать мучения на протяжении нескольких недель. Клаус не сдерживает на рвущегося на свободу волка, что уже не просто скулил — метался, скалился, низко рычал, угрожая.
Не сдерживается…
Низкий, рык, и Элайджа отшатывается. Доля секунды, меньше мгновения, и даже реакции Элайджи оказывается недостаточно, чтоб оттолкнуть, брата, который кусает его в запястье.
Элайджа вскрикивает от боли, закрывая руками лицо, падает на колени, а Клаус не думает, это инстинкты, потому что это наказание для его брата, касается плеча Элайджи и шепчет :
— Тише, а я посмотрю на твои мучения и это достойное наказание для тебя? Ты ведь желал был счастливым брат, но ты никогда не познаешь и минуты счастья.
Отводит руки осторожно, помня о своих принципах. Клаус живет только по своим законам.
Элайджа смотрит из-под пальцев испуганно и растерянно. Приоткрывает свои чуть губы, думать, не получается, не соображает совсем. На лице выступают капли пота.
Это его наказание.
А где его счастье?
Что со Кетрин происходит, когда она увидела все это?