Три года счастья
Шрифт:
Отпускает.
Одри прячет взгляд на мать возлюбленного, прячет саму себя в тень.
Она давно уже и не пытается выбраться из тени - только гадает все, что же добьет его раньше: яд запрещенных наркотиков, чувства, ее особый дар, от которого можно сойти или лихорадка от нехватки тепла.
Не решается встать между матерью и сыном, поэтому предпочла остаться в стороне.
Стук ее каблуков отпечатывается на стенке черепа, раздражая и все больше нервируя, а у него и так нервы не к черту за последнюю неделю и всего произошедшего.
Кетрин Пирс - манипулирующая
Кетрин Пирс - сумасшедшая, как подчеркнул для себя Шон, со странными желаниями и проблемами тотального контроля. Она выходит из себя, если не может контролировать.
Кетрин Пирс – может стать личным Адом и Сатаной в одном лице.
Захлебывается бессилием и страхом, с трудом осознавая, что кошмар с темными локонами ниже плеч и блеском на губах оказывается самой настоящей реальностью.
Она реальна, приближается к ним и улыбается.
В голове шепотом на повторе “улыбайся-улыбайся-улыбайся” и желание сцепить ладони на одном конкретном горле жжет кожу ладоней. Это ведь произошло из-за Пирс, она подвергла их опасности, но почему Шон винит себе? Себя винить легче, потому что ты думаешь, что контролируешь ситуацию.
Он видит на стене дома отражение собственной тени, а в глазах паника-безумие на дне радужки, когда Кетрин представляется и целует в щеку его мать. Насколько же ужасной будет месть стервы?
Жизнь катится куда-то в бездну слишком быстро, что Одри не успевает ни привыкнуть, ни смириться, а потому в ней просыпается желание отчаянно царапается, толкается, на удивление, не хочет умирать. Героизм сидит внутри ее. У нее из живых родственников только тетушка по линии отца, которая уже давно живет в Норвегии. Она могла потерять Шона, и не один раз. У нее нет смыла жизни и она вправду не понимала своего дара, предназначения, и это привело ее к химической зависимости. Теперь же у нее есть возможность, если не забыть, то попытаться собраться с последними силами и начать все заново в месте, где ее никто не знает, не знают о ее грехах и прошлом. У Пирс всегда есть план на изощренные пытки и попытки добиться того, чего она пожелает . Парочка новых трупов, не проблема для нее.
— Моя подруга пробудит здесь до утра и уедет в Галифакс, - говорит вышедшая из тени Одри, спешит обнять Леффи.
— В нашем доме всегда рады гостям, -улыбается женщина.
— Спасибо за вашу доброту, Мисс Фреу, - вмешивается Пирс.
— Мне даже страшно подумать о том, как же вы напугались за нас, - крепче обнимает женщину.
— Как будто, я побывала в Аду, - на выдохе говорит она. — Но не об этом сейчас.
Идем те домой я накормлю вас и позвоню твоему отцу, нужно его успокоить.
Пирс умна и в гневе неуправляемая - теперь Шон знает это.
Он целует Одри, наигранно и на глазах матери, когда они садятся за стол. Ее жизнь - череда ошибок, неправильных решений и попросту глупых поступков. Но сейчас она улыбается.
Кетрин же говорила, что нужно улыбаться, играть свою роль до конца.
Шон шепчет что-то про любовь и вечность, а в голове у нее серый шум непрерывным потоком.
Играть до последней минуты.
—
— Мы подумываем о том, чтобы снять жилье, но свадьба определенно будет здесь и гостей будет достаточно. Я погорю с отцом и надеюсь, он что-нибудь придумает насчет работы. Одри подготовила наши резюме.
— Хорошо сынок, но сегодня Кэмп идет в бар вместе с друзьями.
— Среда. Я уже и позабыл об этой традиции отца и его друзей. Я пойду вместе с ними.
— Среда, но я не понимаю, зачем нужна эта традиция?
Сын – гордость отца. Кэмп Фреу, не верит своим глазам, когда вернувшись с работы, переступая порог дома видит своего сына : веселого, улыбавшегося, полного жизни.
Нет сильнее любви к сыну. Он ведь не верил своим глазам, сдерживает слезы, ведь недопустимо то, чтобы мужчина проливал слезы. Кэмп переживал не меньше матери, просто легче все скрыть и пусть другие думают, что это безразличие. Мужчинам привычное скрывать эмоции. Мужчины тоже готовы пожертвовать многим. Мужчины тоже боятся. У мужчин тоже сжимается сердце.
Кэмп не верил, что его сын мертв и если его жена закричала и разбила чашку, плакала, после увиденного репортажа, тот проглотил подступивший ком и боялся сказать себе, что его сын – гордость отца мертв. А вдруг?
Он просто не осмелился вбить себе это в голову, и хорошо, что не вбил. Да, его вера была слаба, но Кэмп не упал, не заплакал и не сдался, не сошел с ума.
— Сынок…
— Отец…
Сколько он сходил с ума? Не важно, ведь сейчас его сын по-мужски жмет руку и этот жест можно назвать проявлением любви, особой, мужской.
Мужчина, в висках которого седина улыбается, не сдерживает слез прижимая к себе сына, как только тот протягивает ему руку.
— Сегодня никаких споров, папа.
— Мы всю жизнь спорим, Шон.
— Тогда, ты пойдешь на уступки и мы идем в бар после ужина? Я давно не видел Ади, а он качал меня на руках, когда мне было четыре.
— А сейчас ты уже совсем взрослый сынок… Как же быстро летит время.
Время и вправду летит быстро. Ночное небо, звезды. Кетрин успокаивается только тогда, когда дверь закрывается за спинами Шона и его отца. Лучше им и вправду уйти в место, где хорошо, где выпивка и где им не навредят. Она наблюдает, помогая матери парня вытирать посуду, ведь Одри сослалась на то, что ей нужно было разобрать вещи, но в реальности Одри должна сделать копию лекарство.
Полночь.
Пирс доверяет ей и пусть сейчас Одри сама не своя, когда в комнате загораются свечи и флакон с вытяжкой из вербены обращается точную копию лекарство лежащего в сундучке.
Она только начала понимать и за это время заклинание, которое ей дала Кетрин.
Только Одри начала бороться и приняла вызов судьбы.
Ей было страшно, но она справится. Теперь хотя бы она начнет контролировать свое тело и силы.
Внутри у нее все разбито вдребезги, внутри у нее отрицаемая любовь, которая рвет изнутри мышцы и сухожилия, внутри полное осознание проигрыша.