Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
Но не один сеньор Понсиано дивился чуду - все собравшиеся на Ашотовом Пятачке дальнобойщики с подругами, гостиничная прислуга, водители и пассажиры, банковские клерки и поварята, дорожные грабители в мундирах и без мундиров стояли с открытыми ртами, а из заправочных пистолетов лился впустую бензин.
Только огнеопасный запах и привёл людей в чувство.
Странный то ли водитель, то ли пассажир лесбийского дворца на колёсах стоял посреди образованного фурами и легковушками круга и озирался, хищно вскинув руки. Его серый фланелевый
– Учись, Анискин!
– воскликнула Вера Игнатьевна, поправила шляпку и решительно перешагнула через ограждение. В руках у неё была яркая коробка из-под какой-то техники.
– Куда, сеньора… - начал было сеньор Понсиано, но смолк.
Все ротозеи с грабителями внимательно смотрели, как решительная женщина походкой модели приблизилась к фланелевому чудаку и сунула ему в скрюченные пальцы разноцветную коробку.
Фланелевый лесбиян принял дар, старомодно поклонился, подпрыгнул, развернувшись в воздухе, вернулся к розовому кадиллаку и залез в салон.
Вера Игнатьевна отряхнула ладони и тоже вернулась на прежнее место, где трепетал в худших ожиданиях сеньор Давила.
– Ну, мы чистые, - сказала учительница. Барселонец ничего не понимал.
Он не понимал, наивное дитя цивилизованной Европы, что в таких местах все следят за всеми и ничего никому не передают просто так.
Понимать не понимал - но чувствовать чувствовал.
Фура с эмблемой «Икеа», довёзшая парочку до бойкого места, заправилась, описала положенный круг, выкатилась на трассу и остановилась у обочины.
– Поехали!
– закричал тощий мужичок в гавайке и приглашающе махнул рукой.
Вера Игнатьевна потащила упирающегося Давилу к автобусной остановке.
– Всё, Виктор Евгеньевич!
– воскликнула она.
– Спасибо! Мы все свои дела сделали!
Виктор Евгеньевич не понял и вылез из кабины. Вслед за ним спешился и напарник Асхат - дюжий восточный мужчина с лицом каменной бабы.
– Не понял, - сказал Виктор Евгеньевич и почесал щетину.
– Вы же говорили - до самого Малютина…
– Мало ли чего я говорила!
– сказала загадочная тётка.
– Вы же не мальчик, Виктор Евгеньевич, сами понимать должны… В дороге всякое бывает!
– Это так, - растерянно согласился дальнобойщик.
Асхат же не говорил ничего, а только крутил в толстых пальцах петлю из бошевского провода.
– У вас свой груз, у нас - свой, - продолжала Вера Игнатьевна.
– Теперь дождёмся по путного автобуса, вернёмся, расчёт получим… Асхат Муминович, вы больше не покупайте никогда помидоры у китайцев - мало ли чем их опрыскивали! Дизентерия кругом, желтуха!
– Ну, хозяин - барин, - разочарованно смерил взглядом ладную фигурку учительницы Виктор Евгеньевич и совершенно искренне добавил: - Вы сами-то себя берегите! А то народ тут всякий!
Потом сделал озабоченное лицо и спросил,
– Про то нам лучше не знать, - вздохнула Вера Игнатьевна.
– Может, у него в салоне автоматчики сидят! Счастливого пути!
Виктор Евгеньевич, судя по всему, и сам был не абы кто. Он решительно заглушил двигатель и направился в сторону гостиницы и прочих зданий, на ходу отдавая напарнику распоряжения - слова были явно тюркские.
– Пошёл старшим наколку давать, на процент надеется, - определила переводчица.
– Велел Асхату нас постеречь на всякий случай. Давай потихоньку-полегоньку отходить во-он туда…
И показала подбородком в сторону ветхой казённой автобусной остановки, за которой начинался лес.
– Я под сиденьем тоже нашарил кое-что, - сообщил сеньор Понсиано.
– Не наваха, конечно, но пригодится…
И они стали действительно потихоньку-полегоньку продвигаться к полуразрушенному бетонному навесу. Немудрящий Асхат приставными широкими шагами последовал за ними.
– Я поссать!
– на ходу сложил азиат легенду.
Тем временем на Ашотовом Пятачке кое-что происходило.
Во-первых, розовый «Кадиллак» был пропущен к заправке вне очереди. Во-вторых, выезд ему, в обе стороны, перего родили неприметная серая «Тойота Камри» и патрульный милицейский «газик» с казахстанскими номерами.
В-третьих, почуяв тревогу, стали потихоньку разъезжаться кто куда случайные проезжие, тихо радуясь, что уходят безвредно.
– Теперь смотрите, Анискин!
– воскликнула Вера Игнатьевна и азартно раздула ноздри.
– Возможно, сейчас мы узнаем, кто вас преследует!
Но барселонский кабальеро исчез - равно как и шпионящий Асхат.
Удивительная учительница досадливо охнула, но искать спутников в быстро темнеющем лесу не пошла - она достала из сумочки маленький китайский бинокль и продолжила наблюдение.
На крыльцо гостиницы вышли несколько мужчин - судя по всему, здешнее руководство, все немолодые, невысокие, в белых рубашках с галстуками. Кто-то из них, склонив голову, разговаривал по минифону, кто-то указывал пальцем направление главного удара, кто-то величественно стоял, скрестив на груди волосатые руки.
Ударная группа, состоящая из двух милиционеров и двух явных гоблинов, обошла «Кадиллак». Автоматные приклады заколотили в дверь. Дверь отъехала, явив невыразительную пустоту.
Менты и гоблины некоторое время уступали друг дружке честь первопроходцев. Наконец, тот гоблин, что поменьше, полез внутрь. Прочие делали вид, что страхуют отважного коллегу.
Дикий, нелюдской вопль потряс вечерний воздух. Он легко перекрыл ворчание двигателей и прочие посторонние шумы.
Сначала Вера Игнатьевна решила, что в салоне лесбовозки рванула бомба - с такой силой вылетел оттуда смелый бандит. В полёте он не прерывал крика, даже, напротив, добавил к нему дополнительные краски и обертоны.