Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
– Это потому что у него в колхозе уже всё есть, кроме султанов, - сказал Плазмодий.
– А на что ему султан?
– не унимался Ценципер.
– Перед соседями хвастаться, - предположил владыка.
– Пристроит его к делу, тунеядствовать не даст. Будет за Нинкой Зыряновой подойник да скамейку носить - глядишь, и болезнь пройдёт. Трудотерапия!
– А не сочтёт арабский мир, что мы его похитили?
– забеспокоился губернатор.
– Сиди уж, похититель… Э, а это кто?
Действительно, владыка не был ещё знаком со старичком в чапане, оседлавшим ишака.
– Это… - от волнения губернатор
– Это… Это сволочь вроде ихнего Никона!!! Изнасиловать меня грозился, Насреддин Хоттабыч факаный!
Мост под копытами ушастого скакуна не дрогнул, а вот сам ишак, видимо, разделял мнение губернатора о своём всаднике. Он подошёл к краю понтона, сделал неуловимое движение крупом - и стряхнул мерзкого старичка в Шалаболиху. Сам же весело помчался догонять молодого Салаха.
– Выходит, там не только султаны нужны, - Сказал владыка.
– Лизунов!
– заорал губернатор.
– Когда этого деда вытащите, скажите ему, что я его прощаю, но чтобы в двадцать четыре часа не видел!
Оставшиеся без руководства бедуины не сидели сложа руки - составили своё оружие в пирамиду, назначили часового, переловили и успокоили верблюдов, принялись разбивать шатёр…
– Ну почему мы-то, русские, такие неорганизованные?
– завистливо простонал генерал Лошкомоев.
– Никона нет - и мне всё пофиг!
– мечтательно сказал Солдатиков.
– Пусть теперь хоть папа приезжает, хоть аятолла Ибани…
– Аятолла точно не приедет, - сказал владыка.
– Почему?
– А он уже приехал. Вон, на бережок выползает…
– Где?!
– в ужасе вскричал губернатор.
– Да пошутил я, Олежек, пошутил, - сказал епископ.
– Чего это он в чужой свите поедет? Он сам главней всякого султана… Из-за темноты своей купился!
– Вы опять шутите, ребе Плазмодий, - сказал Ценципер.
– А ведь плохи наши дела. Гляньте-ка!
По дороге к мосту, сметая милицейские кордоны и отчаянно сигналя прочим экипажам, катила весёлая колонна - белый «Хаммер», а за ним куча красных спортивных итальянцев. Жёлтой была только знаменитая машина Дианы Потаповны.
– Так выходит, Никон… Это как же? Он же… Он ведь на нас подумает! Он ведь нас… Аврелий, как это получилось? Кто же тогда дом обрушил?
– Я знаю, - сказал референт Ценципер, встал из-за стола и выплюнул очередную «беломорину».
В руке у него был пистолет, и ствол смотрел в сторону городского дурачка-инвалида.
– Сапёр, ты ещё раз ошибся, - сказал Ценципер.
– Не на того поставил…
Поднялся и бледный Валетик - сука и крот в одном флаконе.
– Мосад - это фирма!
– уныло сказал он и развёл руками.
ГЛАВА 50
– …Это явная несправедливость всё же - ведь мастер сам велел в болезни быть с ним по строже, но мы же мастера не лупили же по роже и по жизненно важным органам тоже, ни минуты не спали ни сидя, ни лёжа, а если и вздремнём - и то в одёже; мы же, к тому же, профессиональных санитаров нисколько не хуже; мы всегда держали вас на контроле, как и положено нам по роли - и в Глазго, и в Абердине, и в Бристоле, увы, не позавидуешь нашей доле, сэр, уж вы бы простили нас, что ли - ошибочка вышла, херню спороли;
Всё это излагал Питер Ларкин в своём жалком рэпе оправдания, не забывая приплясывать так, что все предметы в квартирке гражданки Беспрозванных подпрыгивали, а в питьё и закуску соседей снизу падали куски штукатурки и домашние насекомые. На своё счастье, соседи забылись здоровым пьяным сном.
Джо Макмерри рэпом не баловался, зато он нажимал воображаемые клапаны у себя на животе, а голосом искусно имитировал звуки волынки, взывая к патриотическим чувствам герцога Блэкбери-старшего. Пёсик Никифор ему старательно и, главное, в тон подвывал. Катя Беспрозванных изнемогала от хохота.
– Они ведь лучше Деда Мороза со Снегурочкой, правда, мам? Можно, мы оставим их у себя?
Это безумное предложение развеяло чары и вернуло всех присутствующих в разум - Ларкин и Макмерри занимали практически весь объём этого странноприимного дома, вытесняя даже воздух…
– Не хотелось бы мне туда ехать, - сказала Алевтина, - но сами вы не местные, трудно вам будет…
– А без меня они Муллиана вообще не найдут, - сказала Катя.
– Если он сам не захочет.
– Пошли - нам ещё в магазин надо, - скомандовала Вера Игнатьевна.
– Сэр Родерик, вы, как говорится, только щёки надувайте. Вы не знаете, как с этой публикой разговаривать, а я ой как знаю… И предупредите своих бодигардов, чтобы не вздумали в сиротском доме свой номер показывать! Они хоть о транспорте-то позаботились?
…Ларкин и Макмерри уж так позаботились о транспорте, что кум Понсиано похолодел: у подъезда стоял проклятый розовый лесбовоз, и глядеть на который с души воротило. Правда, зловещие символы были смыты заодно с дорожной грязью, и на капоте сияла искусно привинченная латунная табличка с гравировкой: «Питеру Ларкину и Джозефу Макмерри на память о совместной борьбе с бандитизмом - от коллектива Малютинского областного УВД».
Вера Игнатьевна перевела, и барселонец со старшим герцогом поглядели на босоногих негодяев с невольным уважением.
Внутри, правда, всё эротическое оборудование растащили, зато теперь в лимузин могло уместиться множество людей - только что сидеть приходилось на полу. На смену прежнему гнусному запаху пришёл бодрящий аромат свежевыпитой здесь водки. С таким же бодрым настроением покатили в ближайший торговый центр…
Без проводниц учительница и барселонец нипочём не нашли бы нужное заведение - детский дом находился на самой окраине Малютина, с одной стороны теснимый строящимся небоскрёбом, с другой - кирпичными особняками, которые здесь, в глубинке, ещё и не жгли по-настоящему. Видно было, что сроки его сочтены - березняк, окружавший старое двухэтажное здание, уже вовсю вырубали. Катя сидела рядом с шофёром (герцог, вздохнув, признался, что у него есть опыт вождения этого дива) и давала указания, то и дело путая левую и правую руки.