Три холма, охраняющие край света
Шрифт:
Верещащий бушменчик соскочил со своего рысака, подбежал к герцогу и стал пребольно колотить его лапкой по заду, направляя подальше от дома.
– Они что, спятили?
– сказал Турков.
Тут Терри разглядел, что у бушменчика в другой лапке блестящая коробочка.
– Дай!
– сказал он.
Чертёнок отдал мультимобильник и с удвоенной силой принялся выталкивать герцога из подворотни.
– Ну ладно, ладно, вышли уже, - с неудовольствием сказал Дядька.
– Что там у тебя, Терентий?
– Видимо, послание…
Где-то
– Ах, сволочь, Никон… - простонал Сергей Иванович.
– Бежим, Терри!
– Куда?
– вскинулся Дюк.
Вместо ответа Сергей Иванович схватил его за загривок и потащил. Герцог ничего не понимал и потому не сопротивлялся. Впереди чёрным колесом катился бушменчик.
Они были уже возле «Доджа», когда гигантский дом-стена стал медленно, торжественно и почти бесшумно оседать и складываться…
…«У заносчивых ульванов Ты не выпросишь лепёшки, То ли дело человеки - И накормят, и напоят!» Оттого-то смерть-старушка, Редко ходит в Индарейю, Оттого-то смерть-старушка Часто пользует людей.ГЛАВА 46
Оказывается, драу не чувствуют запаха.
Оказывается, драу его видят. Днём, ночью - всё равно. Трорд говорит, что так надёжнее. Конечно - у них зрение лучше! Никто же не скажет - «зоркий, как собака». Как говорится: «Любят нас не за это».
А вот порядка драу не знают и знать не желают! И команд не слушаются! Что хотят - то и творят!
Мало того - подбивают на самочинные действия серьёзных, солидных, дисциплинированных и хорошо воспитанных собак вроде меня. Сказано же было - сидеть и ждать! Не было сказано искать Лидочку!
Но не мог же я отпустить Трорда одного. Во-первых, он гость и даже иностранец. Во-вторых, там могут быть крысы. Во-от такенные. Загрызут ведь, а я буду в ответе. В-третьих… в-третьих, собака не обязана считать даже до трёх! Это не её дело!
Драу помог мне протиснуться в окно машины. Он сильный. Он сильней любого человека, даже человека с ружьём. Должно быть, поэтому Трорд никого и не слушается. Включая своего хозяина.
Хозяин у него есть, но он как бы и не совсем хозяин. Понять это невозможно, объяснить - тем более. И этот не совсем хозяин тоже в беде, хоть и не в такой, как Лидочка. Поэтому Лидочку надо выручать раньше. Ну так бы и сказал!
Ну мы и пошли. По норам, по дырам. Кто меня потом будет мыть? И крысы были. И люди с ружьями.
Смешные! Они думали, что стерегут дом. Но их было немного для такого большого дома. Остальные куда-то убегали.
Драу
Драу сказал, что мой был у сторожей главным и обижал Лидочку. А я зажмурился и представил, что он крыса - и всё.
Потом драу сказал, что надо спешить, потому что внутри больше оставаться нельзя. Если бы я долго жил в этом доме, я бы и сам догадался. Почувствовал. Драу чуют такие вещи сразу.
Дом был большой. Очень большой. В таком можно искать след до нового снега. Если бы не драу… Вот ещё сидел бы он на спине спокойно!
Та дверь, за которой Лидочка, тоже была заперта, но у Трорда когти, как ключи.
Здесь сильно пахло жиром и цветом. У нас в доме так бывало, когда к хозяину приходили подруги. Они мазали этим морды и даже губы. Я попробовал однажды. Мне не понравилось. Упаковка красивая, а внутри невкусно.
Но в этой комнате Лидочка мазала не морду, а стену. Это у неё называется картина.
Драу смог уйти в стену, а я не смог. Поэтому он сразу же вернулся, чтобы мне не оставаться одному.
Значит, Лидочка тоже смогла уйти в стену. Но она оставила одну вещь…
Надо скорее отнести её хозяину. Рассказать-то что получится. Драу торопит. Скоро в доме будет очень плохо. Хорошо, что Лидочки там уже нет.
ГЛАВА 47
– Да помню я вас прекрасно, сеньор Родриго!
– сказал кум Понсиано на своём кое-каком английском.
– Вы к нам ещё с двумя своими мальчишками приезжали. Игра удалась. Три - один, всё по-честному. Я тогда не музей охранял, а одного Паблито.
– Да-да, - кивнул семнадцатый герцог Блэкбери.
– Я тоже помню вас, Понсиано. Хотя… Меня, вероятно, трудно было узнать?
– Врать не стану, экселенц, даже для старой ищейки вроде меня это было нелегко…
В самом деле, вместо блестящего светского льва, спортсмена и оратора на колченогом табурете (единственном в квартире) сидел обычный тощенький бомжик в растянутой выцветшей футболке с эмблемой 350-летия города Малютина, каковой юбилей прошёл ещё чёрт знает когда. Довершало наряд лорда синее трико с пузырями на коленях.
– Ну, проклятые припадки меня ещё и не в такие места заносили, - сказал герцог-папа.
– В Дарфуре было погорячей. Я там, оказывается, какие-то племена поднял, мне поклонялись и да же, кажется, приносили жертвы. Да, порой экстравагантность заводит нас слишком далеко… Не много пива, сэр?
Вера Игнатьевна в это время объясняла Кате и Катиной маме, кто такой их внезапный постоялец.
– Он у себя в Англии очень большой человек. Знатный. Только он больной, а когда он больной, ему, Аля, кажется, что он вовсе не он, а другой, ещё неведомый изгнанник…