Три ипостаси Божества
Шрифт:
Она, насколько смогла, улыбнулась.
– Для меня эти условия, увы, уже не имеют значения.
Айзек не мог понять, как это миз Коуэн еще способна шутить и улыбаться, когда открывается такое!
– Вы всем лгали! – проговорил он.
– Не открывать всей правды не значит лгать. То, ради чего мы сюда прибыли, есть одна из целей нашего путешествия.
– А как тогда быть с Аляской? Мы должны все рассказать остальным, и тогда все отправятся на Виллу…
– Нет. Я многого не знаю. Основная информация – у Богов, на Аляске. Они все объяснят.
Да, это было единственное, в чем Айзек мог быть уверен – Клеттер не была Богом.
– Садина должна ехать на Аляску и участвовать в изготовлении лекарства, – продолжала миз Коуэн. – Со временем они все вернутся на Виллу. Кроме того…
Она вновь закашлялась.
– …если они обо всем узнают от нас, то есть от меня, они разозлятся – так же, как разозлился ты. И откажутся сотрудничать. Садина мне этого не простит. Но если это все объяснит Бог, эффект будет совсем иной.
Она поправила шейный платок, закрывавший пятно сыпи.
Айзек напряженно обдумывал сказанное. Миз Коуэн была права, предсказав возможную реакцию Садины – она, как и сам Айзек, терпеть не могла лжи. Он и так с трудом скрывал ото всех правду о болезни миз Коуэн. Больше так не могло продолжаться.
– Мы должны все всем рассказать. Про симптомы и прочее. Иного пути нет. Здесь не может быть никакой полуправды. И Садина должна все знать… Потому что, если что-то случится…
Его сердце сжалось от боли. Он знал, что это значит – потерять родителей, и не хотел, чтобы подобный ужас пережила его лучшая подруга. Ее нужно предупредить. Она имеет на это право. Она должна знать, что, прощаясь с матерью, она может ее никогда больше не увидеть и это – их последнее объятье.
Глава восьмая. Новое путешествие
Минхо
Чтобы добраться до корабля и отдохнуть, группе потребовалось еще два часа. Минхо не знал наверняка, сразу ли они найдут судно, но предвкушение росло в нем с каждой минутой. У Сирот нет в жизни практически ничего, но у них есть инстинкты. И они ведут их во всем. Инстинкт помог Минхо управлять бергом. Встретить Рокси и не убить ее, хотя это противоречило всему, чему его учили всю его жизнь.
– Осторожнее, – сказал он, обращаясь к Оранж. Мелкая галька, по которой они шли, сменилась более крупными камнями с острыми углами и ребрами, что говорило о том, что тропинка вот-вот могла выйти на вершину висящего над океаном утеса. Он чувствовал приближение воды. Ощущал ее запахи.
– Еще пара часов, и мы на месте.
– Поверю лишь тогда, когда сама увижу, – бросила через плечо идущая впереди Оранж. Минхо понимал – царивший среди Сирот дух соревновательности не позволит ему увидеть корабль первым. Словно прочитав его мысли, Оранж проговорила:
– Прости! Я люблю быть первой. Ругай Несущих Скорбь.
– Понятно, – усмехнулся Минхо и, замедлив шаг, оглянулся. Нужно подождать, пока его догонят Рокси и островитяне. Минхо
– Эй! – вдруг окликнула его девушка, притормозив. – Прежде чем они нас догонят…
Гнусное пение Доминика раздавалось в достаточном отдалении, из чего Минхо сделал вывод, что пара минут у них с Оранж есть.
– Что такое? – спросил он.
– Ты ведь наврал, верно? – спросила она, поставив башмак на край острого камня, похожего на лезвие ножа.
Минхо отрицательно покачал головой.
– Нет. О чем это ты?
– О том, что ты хочешь помочь Богам. На самом деле ты едешь на Аляску, чтобы их прикончить, так?
В глазах Оранж застыл вопрос.
Минхо сжал зубы. Узнать о предательстве – это всегда удар! Он забыл о той лжи, и он не мог сказать такой же Сироте, каким был сам, всю правду. Оранж должна верить, что он лгал островитянам, но не ей.
– Я обещал, что доставлю их на Аляску, – уклончиво ответил он. Не стоит ей говорить, что он собирается присоединиться к Божеству, а не уничтожать его, на что Сирот настраивают с раннего детства. Если Оранж узнает правду, она убьет его быстрее, чем убила тех трех волков.
– А потом мы разработаем план, – закончил он.
– Вот как? Я-то думала, что у тебя уже есть план. Просто хотела проверить.
Подозревает! Но ничего не поделаешь! Оранж посмотрела вверх, на дерево, и заметила воробьиху, которая принесла птенцам в клюве еду. Там, дома, Оранж с ходу принялась бы палить и по матери, и по отпрыскам, тренируя навыки снайперской стрельбы. Но здесь она этого не делала. Может, хотела этим что-то сказать? Повернувшись к Минхо, она спросила:
– Ты когда-нибудь интересовался, кто твоя мать? И вообще, от кого мы произошли?
– В общем, нет.
Это была вторая ложь, которую он произнес за последние десять минут. О своей несостоявшейся семье он думал постоянно. Правда, эти мысли барражировали у него лишь на периферии сознания. Несущие Скорбь глубоко внедрили в их сознание мысль об их сиротстве. У тебя нет семьи. У тебя нет друзей. У тебя нет имени. Есть только враги. Но, поскольку ему постоянно внушали, что семьи у него нет, Минхо понял: семья у него есть. И он представлял себе ее все время.
– Животные выращивают себе подобных. Нас же Несущие Скорбь тоже вытащили не из лабораторной пробирки, чтобы мы охраняли их стены, верно? Кто-то точно произвел нас на свет.
Она глянула через плечо, чтобы удостовериться, что Минхо ее слышит.
Он же все думал о птицах. Если бы они были покрупнее, скажем, были бы голубями или горлицами, он бы застрелил их на обед. А в воробьях мяса – только на зуб положить.
– Конечно, произвел. А потом его или ее бросили в Адские Ямы. Стоит ли об этом говорить?