Три ипостаси Божества
Шрифт:
Она принялась декламировать длинные ряды чисел, но и это упражнение не избавило ее от тягучих воспоминаний о пережитом во сне ужасе. Александра помнила все – каждое мгновение, словно сон въелся в каждую клеточку ее тела и стал ее частью: вот некая лязгающая сочленениями металлическая машина преследует ее по пятам, вот льющийся с неба огонь, а вот и стрелы, впивающиеся в трепещущие тела…
Александра сделала глоток.
Никакой это не огонь, просто северное сияние вернулось, говорила она себе, глядя вверх. Но она не могла не заметить,
Черт бы побрал все ограничения, вызванные Вспышкой, но меньше всего ей хотелось провалиться в безумие, как это случилось с Михаилом, который только и говорит, что о видениях да снах. Это все Николас! Знал наверняка, что она попытается взять над ним верх, и отравил. И теперь она медленно сходит с ума. Дьявол в человеческом облике! Александра остановилась, поставила чашку на балюстраду балкона и отодвинула ее от себя подальше. Нет, прочь эти безумные мысли! Это ей нашептывает ее паранойя.
Паранойя и страх способны вывернуть человека наизнанку.
Откуда они взялись? А, это была женщина-пилигрим, которая кричала на улице нечто несусветное. Будто она убила Николаса. Флинт это слышал. Все это слышали. Война, которая приснилась Александре, была ее внутренней войной – это ее подсознание хотело предупредить ее разум об острых стрелах, летящих в ее сторону. Нужен план, чтобы заткнуть им всем глотки. Она посмотрела на дымящийся в чашке чай и улыбнулась. Нет, сперва нужно успокоиться. Успокоится сама – сможет успокоить и город.
Она знала, как погасить огонь паранойи и обвинений в свой адрес.
Подхватив горчичного цвета мантию, она отправилась в тюрьму.
Идя по обсаженной кустами аллее и вдыхая холодный ночной воздух, Александра декламировала последовательности чисел, стараясь, чтобы ритм декламации совпадал с ритмом ее шагов. Полыхающее в небе северное сияние помогло ей найти растение, которое она искала – подбел, розмариновый вереск. Он рос на земле, вытянув свои шипы в сторону неба. Некоторые кустики обсыпались цветами, но Александре не нужна была эта красота – ей нужны были только листья. Найдя нужное растение, она принялась обдирать его ветки, пока не набрала колючек более чем достаточно и не опустила их в глубины своей мантии.
Подходя к тюрьме, она еще раз обдумала свой план. Удастся ли ей проскользнуть незаметно? Вряд ли. С тех пор как умер Николас, стражи Эволюции начеку. Она должна войти в помещения тюрьмы как Божество и, таким образом, в зародыше задушить все подозрения относительно своего позднего визита.
– 1, 2, 3, 5, 8, 13, 34… – шептала она, не задумываясь. Дело было не в том, что эти числа были ее любимыми. Они формировали в своих последовательностях принцип золотого сечения, некую спираль, которой подчинялись все жизненные циклы – и рост деревьев, и прорастание цветочных семян, и все на свете.
Нет в этом мире ничего более убедительного, чем логика природы!
Через несколько часов она обратится к пилигримам и всем жителям Нью-Петербурга и официально провозгласит старт Эволюции. Неважно, как она назовет свою собственную, личную эволюцию, равно как и страх, растущий в недрах ее сознания. Безумие – иного имени для этого у нее и не было. Но утром Александра отбросит прочь свои кошмары и будет говорить с людьми. Самым простым делом станет пообещать Пилигримам исполнения их желаний – они боготворили ее и ненавидели последствия Вспышки. Сложнее будет убедить Виллу передать ей первую партию препарата. Здесь потребуется вся ее изобретательность. Но об этом она позаботится позже. Нельзя делать два дела одновременно!
На подходе к тюрьме, зданию, которое очертаниями напоминало лабиринт, она помахала рукой стражам Эволюции. Как и в Лабиринте, в этом здании были свои заключенные.
– Богиня! С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил один из стражей, и это было приятно: стражи были лояльны, несмотря на ползающие по городу грязные слухи, что, дескать, Боги грызут друг друга за горло…
– У меня был жуткий кошмар, – ответила она, – и мне нужно было прийти сюда до рассвета. Я хочу встретиться с женщиной, кричавшей на улице об убийстве Николаса.
Она еще не успела закончить, как один из стражей, кивнув, двинулся проводить ее внутрь мощно укрепленного здания. Эти стражи всегда были рады ей помочь.
– Она в самой дальней камере, – сказал присоединившийся к ним второй.
Затхлый воздух внутри здания заставил Александру закашляться. Плесень. Повсюду в городе плесень. Впрочем, стражи к этому воздуху привыкли.
– Можно немного горячей воды? – попросила она, прокашлявшись.
– Конечно, – отозвался один из стражей, в то время как другой отправился исполнить ее просьбу.
Кивком поблагодарив стража, она, в сопровождении второго, отправилась внутрь здания по длинному коридору, над которым нависали потрескавшиеся потолочные перекрытия. Какое отвратительное местечко! Все пропитано запахом немытых тел и нечистот. Нити паутины свисают с потолка и, повинуясь воздушному потоку, который они производят своим движением, тащатся за ними. Нет, пробыть долго ей здесь не удастся. Но не прийти было нельзя!
– Вот, пришли, – сказал страж и показал Александре на женщину, спящую на грязном полу за решеткой.
Александра кивнула, изобразив на лице горе и отчаяние. Положив руку на сердце, она принялась изучать лицо спящей. Нечастная, вероятно, сочла богохульством то, что произошло с Николасом, да еще и в столь святые дни. Но ведь лучшего момента было не сыскать! Негромко похлопав в ладоши, словно аплодируя той выходке, которую эта женщина совершила в городе, Александра разбудила ее. Проснувшись и увидев Богиню, та бросилась в глубину своей клетки и прижалась спиной к стене.
Оказалось, что в камере не было ни подушки, ни постели, ни элементарных удобств.