Три измерения времени
Шрифт:
Довольно скоро выяснилось, что по местным меркам Звягин ничего не умеет. Его навыки в программировании никому не были нужны, потому что компьютеры мало того что не использовались, но и находились под негласным запретом. По словам инквизитора, компьютеры буквально пожирали время – ведь тактовая частота мощного вычислительного устройства позволяет сделать миллиарды почти осознанных выборов в секунду, что не проходит для человека даром. Работая за компьютером, он смещается относительно остального мира, который пребывает в блаженном неведении и тихом покое.
Знания
– Я могу эмигрировать? – спросил Звягин, когда понял, что мир, в который он попал, не для него.
– Куда?
– В другую временную плоскость.
– Теоретически – да. Практически – не знаю, – ответил инквизитор. – Строительство преобразователей пространства и времени у нас запрещено. Применение – тоже. Может быть, вам удастся найти контрабандиста, который переправит вас в неведомые края, – но, скорее всего, там будет еще хуже. Вернуться домой вам никогда не удастся. Исходная точка затерялась в плоскостях, ее уже не отыскать.
– Но могу я пытаться?
– Законом это запрещено. А за вами, как за пришельцем из чужого мира, несколько лет будет вестись пристальное наблюдение – если суд решит, что вы неопасны для общества, и выпустит вас из тюрьмы. Поэтому я не советовал бы строить темпоральный преобразователь самостоятельно – закон един для всех.
– Что же мне делать? – спросил Звягин.
– Я поручусь за вас, и вы займетесь общественно полезным трудом. Поверьте, жить здесь довольно приятно… Если бы не прыгунцы, так у нас был бы рай на земле.
Инквизитор сдержал обещание и отозвался о знаниях и нраве Звягина положительно, а суд оказался лояльным, хотя состоял, как на подбор, из хмурых типов, прятавших свои лица под капюшонами. После заседания Василий получил разрешение выйти из темницы. Его поселили в общежитии вместе с двумя довольно странными прыгунцами – Гвырлом и Ээхом, здоровенными детинами, волосатыми и темнокожими, которые, впрочем, отличались добродушием и некоторой занудливостью. Этих выбросило сюда после взрыва темпоральной бомбы – в их родном мире шла жестокая война, и парни были рады, что оказались в атмосфере мира и спокойствия.
Как и соседей по общежитию, Звягина устроили работать в механическую мастерскую – учитывая его пристрастие к точным наукам. Здесь он вытачивал из прочного дерева длинные вертолетные лопасти. Работа была ручной и требовала высокой точности и большой аккуратности. Гвырл и Ээх справлялись с ней на ура. Зажимая в огромных лапищах прочный деревянный брус, они скребли, скребли его десять часов кряду стальными стамесками с редкими перерывами на то, чтобы выпить воды или сжевать кусок хлеба и пару луковиц – обед,
Соседи Звягина утверждали, что о столь хорошем рабочем дне и о таком сбалансированном питании (они, правда, употребляли более простые обороты речи) можно только мечтать. Вот когда они детьми собирали взрыватели снарядов на огромном заводе в Раджнастаре, было действительно тяжело. Рассказывая о родных краях, Ээх даже предположил однажды, что после взрыва бомбы они попали в рай – так хорошо им теперь живется. Правда, в раю вроде бы не нужно работать, но жрецы часто врут…
Если уж у необразованного солдата неведомой империи из неведомого времени возникали мысли о сущности происходящего, то Звягин обдумывал свое положение регулярно. Ему совсем не нравилось вытачивать лопасти. Работу приходилось начинать затемно, при свете свечи, и заканчивать при свече же. Платой за труд были место в общежитии и не слишком обильная еда, а также одежда – теплая ряса серого цвета с капюшоном. Выходной был только один. Во время него можно было побродить по городу, поглазеть на немногочисленных прохожих и мрачные дома.
После тяжелой и нудной работы почти всегда хотелось забыться и лечь спать, чтобы хоть во сне вернуться домой, на шумные многолюдные улицы под ярким солнцем, но Звягин пытался рассчитать последствия работы темпорального преобразователя в условиях существования двух временных координат, а то и трех. Преобразование тензоров неизменно скатывалось к «задаче трех тел», которую, как известно, аналитически решить невозможно. А компьютера у Василия не было, и его появления не предвиделось. Инквизиторы не позволяли «ускорять время», да и необходимых материалов для постройки самого простейшего вычислителя Василий, конечно же, не имел.
Размышляя над теорией времени местных ученых, Звягин не мог назвать ее глупой. Более того, некоторые теоретические моменты очень удачно соответствовали практическим результатам. Скажем, такой известный факт, как неизменность распространения скорости света в вакууме. Если принять течение времени как проявление возможности выбора, то становилось ясно, что в пустоте, вдали от гравитационных источников, время не идет, там совершенно ничего не происходит. А изменения, происходящие в пустоте со световой волной, описывают и ее свойства, и свойства вакуума. Естественно, что скорость света в пустоте постоянна – ведь фотоны ни с чем не взаимодействуют, и лишь изменение их характеристик позволяет судить о прошедшем времени.
Замедление течения времени поблизости от гравитационных масс также имело очевидную причину: в наполненном веществом и излучением пространстве происходит больше событий, существует больше возможностей для выбора – следовательно, время замедляется, растягивается для находящегося вне системы наблюдателя. Правда, над численным описанием этих процессов нужно было работать и работать…
Инквизиторы считали, что не только компьютеры, но и люди ускоряют время, заставляют его течь быстрее. Совершая осознанный выбор, они изменяют мир вокруг себя и путешествуют по плоскостям, рано или поздно попадая в рай или в ад – области неподалеку от осей времени. Становясь старше, человек учится выбирать – и время вокруг него ускоряется, течет совсем не так медленно, как в детстве и в юности.