Три изысканных детектива (сборник)
Шрифт:
У дверей клуба его, как всегда, встретила необъятных размеров бабища, которую все звали Прекрасной Черкешенкой, невзирая на ее роморантенские корни. Бабища совмещала обязанности подпольной букмекерши, гадалки и сводницы. Следуя неписаному ритуалу, Эдмон сунул ей франк и получил взамен многозначительный взгляд вкупе с именем начинающей певички, которая еще не обзавелась меценатом.
— Ее зовут Розальба. Пышечка что надо, такая сдобненькая — пальчики оближете, — шепнула людоедка.
Эдмон Леглантье с улыбкой отверг угощение.
«Меридиан» принадлежал к категории открытых клубов — число его членов никем не ограничивалось, доступ мог получить всякий желающий. Среди завсегдатаев попадались художники, беллетристы, дамы из
В большом зале с монументальным камином, высокими золочеными столами и расписными эмалями на стенах — считалось, что это копии работ Бернара Палисси, [163] — сияли люстры о пяти рожках. У дверей меланхоличный субъект, в чьи обязанности входило продавать и обналичивать фишки, вытянулся по стойке смирно, приветствуя нового гостя. «Здорово, Макс», — рассеянно бросил в ответ Эдмон Леглантье и окинул цепким взглядом публику, рассредоточившуюся по салону. Вечер только начинался. Любители абсента готовили свое волшебное зелье, процеживая яд через кусочки сахара на ложках с дырочками — зеленые капли сыпались на дно бокалов. Разыгрывались карточные партии. Понтёры толпились вокруг банкомёта, постепенно входя во вкус. Для некоторых это было единственным способом прокормиться — они не ждали от карт ничего, кроме скромной каждодневной двадцатки на пропитание, а потому действовали благоразумно, просчитывали комбинации и на ставку отваживались, лишь когда не сомневались, что карта принесет им выигрыш. Это были «меркантилы». Большинство же игроков сдавались на милость демона по имени Азарт, способного обогатить их или пустить по миру мановением руки, при том на лицах не отражалось и следа внутренней муки или торжества — отчаянье и ликованье прорвутся наружу пот о м, за стенами клуба.
163
Бернар Палисси— французский художник-керамист XVI века. — Примеч. перев.
За бессвязными диалогами о пустяках таились личные драмы. Неизвестный поэт исходил желчью:
— В наши дни романы и пьесы штампуют как на станке! Деляги от литературы из кожи вон лезут на потребу читающей публике. Все издатели достойны презрения!
— А что же вы хотите, старина? — снисходительно пожимал плечами его собеседник. — Искусство — это вам не пончики, прибыли не приносит.
— И вы знаете, чт о сей наглец ответил автору?! — Вопли хроникера из соседней кампании заставили обоих замолчать. — «Милостивый государь, я прочитал вашу рукопись и вызываю вас на дуэль!» Вы были на премьере театра «Нувоте»? Эта комедия не выдерживает никакой критики — сущий головастик с рыбьим хвостом. О, Леглантье, наконец-то!
Появление директора театра «Эшикье», которого тут многие считали своим наставником, было замечено, и публика оживилась: два десятка завсегдатаев в черных сюртуках и моноклях тотчас окружили его. К толпе военных, буржуа и господ с дворянскими частицами в именах присоединились непризнанный поэт и хроникер. Эдмон Леглантье обладал даром разряжать атмосферу. Он всегда был в курсе свежих парижских сплетен, пользовался благосклонностью нескольких театральных примадонн, ради красного словца не щадил собратьев по цеху и оттого был желанным гостем в любом обществе. Что, впрочем, не мешало поклонникам перемывать косточки своему кумиру, стоило тому повернуться спиной.
— Дорогой друг, мы вас заждались! — вскричал отставной полковник.
— Прошу простить за опоздание, господа, но реставрация зрительного зала требует моего постоянного присутствия и поглощает
— Однако, говорят, ремонтные работы остановлены из-за отсутствия финансирования…
— «Клевета, сударь, клевета, я видел достойнейших людей, павших ее жертвой», [164] дорогой полковник де Реовиль. Очень скоро госпожа Фортуна воспылает ко мне страстью, и мы наплодим с ней много маленьких фортунчиков!
164
Реплика из «Севильского цирюльника» Бомарше. — Примеч. авт.
— И как же вы намерены завоевать сердце капризной богини?
Эдмон Леглантье выложил на зеленое сукно двадцать пять акций:
— С помощью этого. К сожалению, я был несколько стеснен в средствах, иначе приобрел бы больше. Руку даю на отсечение — в ближайшее время котировки подскочат до потолка!
— «Амбрекс»? Никогда о таком не слышал, — сказал хроникер.
— Действительно, акции общества «Амбрекс» пока не котируются на бирже, но в будущем месяце ждите сенсации. Я убежден, что эти инвестиции поправят мое финансовое положение. Чего и вам желаю, — заключил Эдмон, помахав в воздухе стопкой ценных бумаг.
— «Амбрекс», «Амбрекс», — забормотал полковник де Реовиль, — что за слово чудное?
— Да, что такое «Амбрекс»? — поддержал его галерист с улицы Лафит. — Ну же, Леглантье, сорвите уже покров с тайны, явите ее нам в ослепительной наготе!
— Нет тут никакой тайны, господа, вот смотрите. — Эдмон выложил на стол портсигар. — По-вашему, из чего это сделано?
— Очевидно, из янтаря.
— Ошибаетесь. Речь идет о его искусственном аналоге — амбрексе. [165] Это изобретение произведет революцию в ювелирном промысле!
165
Янтарь по-французски — ambre, отсюда и название «амбрекс». — Примеч. перев.
— Полно вам, Леглантье, всем известно, что в бижутерии широко распространены имитации янтарных изделий из стекла! — воскликнул полковник де Реовиль.
— Это не стекло.
— Стало быть, гуммилак?
— Нет, нет и нет! Клянусь вам, амбрекс — искусственно созданное вещество, неотличимое по свойствам от янтаря, и могу поручиться, я ни за что не ввязался бы в это дело, не будучи уверенным в его успехе! — Эдмон сунул портсигар в карман, сделал вид, что колеблется, и как будто решился: — Вот, господа, это подарок вам, будущим зрителям «Сердца, пронзенного стрелой», — он открыл чемоданчик, — возьмите и приходите в театр «Эшикье» с женами, дочерьми и любовницами!
Внимательно изучив портсигары, все пришли в восторг: прозрачность, цвет, крошечные пузырьки воздуха и даже насекомые, застывшие внутри, — в точности янтарь с берегов Балтики.
— Воистину, никакой разницы, — констатировал хроникер.
— Технология только что запатентована, — сообщил Эдмон.
— Вы накоротке с изобретателем?
— Мы с ним друзья детства, и он предоставил мне возможность подзаработать.
— Как ни странно, меня это заинтересовало, — объявил галерист.
— Это насзаинтересовало, — подал голос высокий субъект с закрученными кверху гусарскими усами, стрижкой бобриком и апоплектическими отвислыми щеками.
— Старина Кудре, предложение ограничено, — развел руками Эдмон. — Мой друг детства предпочитает поспешать медленно — ведь цена на акции вот-вот взлетит до небес. Как сказал Расин в «Плакальщицах», акт первый, сцена первая: «Кто в путешествие отправится далёко…»
— Ясное дело, тише едешь — дальше будешь, слыхали-слыхали, — перебил Кудре. — Я в доле. Беру пятьдесят акций.