Три кита и бычок в томате
Шрифт:
– Перед Генкой? Перед каким Генкой? – растерялась Катя, на всякий случай оглядевшись по сторонам.
– Да перед Генкой Суглинским! Чья мастерская. .. – Сева опустил голову. – Он сам сейчас в творческой командировке, в Венесуэле, тамошних нефтяников рисует по заказу одного олигарха, а меня пустил в свою мастерскую… пока я в активную стадию не перейду. Только, само собой, взял с меня слово, что я комиссию сюда ни под каким видом не пущу. А тут, Дронова, ты со своим человеколюбием высунулась! И
– Ты что, Сева, – ужаснулась Катерина. – Я, интеллигентная женщина, жена профессора, известного, уважаемого человека и крупного ученого, буду в аптеке покупать настойку боярышника? Что обо мне люди подумают?
– Да брось ты! Я знал одну жену академика, которая каждое утро для этого самого академика огуречный лосьон покупала! А тут – настойка боярышника, приличный продукт! Можно сказать, экологически чистый! Ты лучше подумай, что мне Генке сказать! Он послезавтра из своей Венесуэлы прилетает, и куда ему прикажешь деваться? У него, кроме этой мастерской, никакой жилплощади нет!
Как – нет? – удивилась Катя. – Я ведь помню, как ему еще в советские времена квартиру через Союз художников выбили… хорошую, трехкомнатную, на Петроградской стороне… по семейным обстоятельствам… то есть по причине развода…
– Вспомнила! – усмехнулся Всеволод. – Он же ту квартиру Ваське оставил!
– Какому Ваське?
– Не какому, а какой! Васька – это Василиса, его вторая жена! Он с ней тоже через три года развелся!
– И что – с тех пор так без жилья и перебивается? – ужаснулась сердобольная Катерина.
– Ну да, как же! Он в Тюмень съездил, в творческую командировку, создал по заказу одной нефтяной компании цикл портретов «Нефтяники Заполярья». Заплатили ему хорошо, он новую квартиру купил, правда, двухкомнатную. Но эту квартиру ему все равно пришлось Женьке отдать…
– Третьей жене? – догадалась Катя.
– Да нет, ты что! Женька – это муж Жанки, его четвертой жены… он Жанку не отпускал, не давал ей развода, потому что ему жить негде было. Вот и пришлось ему ту квартиру отдать. .. а потом Генка с Жанкой тоже развелся, и снова остался без жилья, хорошо, тут эта Венесуэла подвернулась…
– Хорошо заплатили? – догадалась Катя.
Нет! – Сева махнул рукой. – Тот олигарх, который ему портреты заказал, разорился… или убили его… в общем, олигарху хорошо, все проблемы позади, а Генка ни с чем остался, только лихорадку какую-то в Венесуэле подхватил. А тут еще с мастерской такая незадача. .. Он послезавтра прилетит, а куда деваться? А все ты, Дронова! Кто тебя, интересно, просил высовываться? Ну меня-то Муська, может, и пустит обратно, у меня все равно через три
Катерина задумалась. Ее муж, профессор Кряквин, как всегда, находился в отъезде, на симпозиуме в Москве, и огромная квартира, можно сказать, пустовала. Кроме самой Катерины там обитало только несколько десятков африканских божков, вырезанных из черного дерева, да еще изрядное количество чучел неизвестных науке экзотических животных.
– Я виновата, – проговорила Катерина после длительной паузы, -„мне и отвечать! Пускай Генка поживет в моей квартире, пока муж не вернется! У меня места много…
– Ну, Дронова, ты все-таки молодец! – одобрил Сева. – Ответственно подошла к вопросу!
– Только недолго, а то, сам понимаешь, муж вернется, а у меня посторонний мужчина обитает. ..
Сева тяжело вздохнул, потер висок и мучительно скривился.
– А чего ты, Дронова, вообще меня искала? Дело у тебя какое или так просто?
– Ой, точно! – Катерина хлопнула себя по лбу. – Я ведь спросить тебя хотела! У тебя ведь недавно выставка была в Манеже, так ты там ничего особенного не заметил?
– Особенного? – Всеволод округлил глаза и уставился на Катю. – Ты, Дронова, чего? Какого тебе особенного надо? Я там с Колькой Гранатовым повидался, с дружком своим школьным! Он сперва и приходить не хотел, я уж думал – все, забурел Граната, большим начальником стал и старых корешей не признает! Но он все-таки пришел! Вспомнил, свинтус, школьные годы! Значит, остался в глубине души – человеком! Даже про выставку мою сказал… а его… убили… – Сева уронил голову на стол и залился пьяными слезами.
– Слушай, Дронова! – он снова поднял голову. – Как ты хочешь, а принеси мне чего-нибудь. .. сама понимаешь! Надо за Кольку выпить! За упокой его, понимаешь, души! И за то, что мы с ним напоследок все ж таки повидались! И за упокой настойку боярышника нехорошо пить, не по-христиански! Надо чего-нибудь культурного принять. Тут за углом магазин есть круглосуточный, возьми водки!
Через десять минут Катя вернулась и поставила на стол бутылку «пятизвездной».
– Молодец, Дронова! – одобрил Сева. – За Кольку Гранатова бормотуху пить не годится!
Он разлил водку по стаканам, придал своему лицу торжественное выражение и проговорил:
– За Кольку! Чтобы ему… это… земля была пухом! Мы ведь с ним в школе вот так были, – он сцепил две ладони, потом поднял стакан и торопливо влил его в глотку.
– А ты чего не пьешь, Дронова? За Кольку ты должна выпить! За Кольку Гранатова… Если ты за него не хочешь пить – значит, ты меня не уважаешь!
– Выпью, выпью! – уверила его Катерина. – Так что, вы правда такими большими друзьями были?