Три кольца небесной сферы

Степаненко Сергей

– Держись!

Он поднял на меня глаза и отрицательно качнул головой:

– Иду за Мастером!

Я пытался тащить его к себе, но не мог преодолеть силу смерча. Заглянул в центр воронки и увидел… Увидел нечто, чему нет названия ни в одном из человеческих языков. Тут я почувствовал, что меня тоже куда-то несет, и изо всех сил сжал запястье Алекса, хватаясь за него, как утопающий за соломинку. Какое-то время мне это удавалось, но потом мои пальцы разжались, и нас разметало в разные стороны. Вдалеке мелькнул плащ Алекса, перед глазами пронеслась невесть как попавшая сюда женская туфелька, бутылка шампанского, деревянное колесо… Полет был недолгим и закончился неожиданно. Со скоростью пушечного ядра я врезался во что-то твердое и отключился.

Глава 16

Пять лет назад

Все, хватит с меня! Злость и возмущение едва не разрывали грудную клетку, ярость клокотала в крови, а перед глазами все еще маячили строки из приказа: «Уволить с занимаемой должности, без выходного пособия, в связи

с полным служебным несоответствием». Охренеть! Это меня-то, по несоответствию! Почти десять лет выполнял опаснейшие задания для разведки Координационной Службы, залезал ради нее в такую тмутаракань, что пресловутая задница негра светлым раем покажется – и соответствовал. А тут вдруг перестал. Я плюхнулся на койку и злобно уставился в потолок. Ровную белую поверхность пересекала чуть заметная трещинка, с мутными пятнами разводов. Опять, пока я был на задании, Хавьера – агента, жившего этажом выше, – затопило. Вот она – благодарность руководства: ты ради них шкурой рискуешь, а в общаге краны ржавые… Хотя это уже не моя забота. С сегодняшнего дня агент Эр’Скай, личный номер 1349-А, официально перестал существовать, превратившись в обычного человека, Артура Корнеева. И комната в ведомственном общежитии для него отныне не предусмотрена… От невеселых мыслей отвлек стук в дверь.

– Арч, можно войти? – пробасили за дверью.

– Валяй, – разрешил я. А толку сопротивляться? Уж если Роберт твердо решил завалиться к кому-нибудь в гости, будьте уверены: зайдет, даже если на часах полночь, а хозяин прячет голову под подушкой.

Скрипнула дверь, и на пороге возник Роберт Гольштейн, собственной персоной. Как-то непривычно видеть этого наглого здоровяка, способного гнуть руками толстые стальные прутья, таким смущенным. И сейчас он этими лапками мял какой-то сверток, отчаянно пряча глаза. Я от удивления аж на койке сел.

– С чем пожаловал, мил-человек?

– Мы тут это… В общем, слышали с ребятами, что тебя Кордган из разведки выгнал…

– Пришел посочувствовать? – Я еще сочился ядом, но сам факт, что обо мне не забыли сослуживцы, грел душу.

– Вроде того. Мы с парнями тут скинулись – тебя ведь без пособия уволили? Вот, – протянув сверток, шагнул он в комнату, – немного, но на первое время хватит. Надо ведь как-то устраиваться…

Я принял холщовый мешочек, а сам почувствовал, как предательски защипало в носу, а в углу глаз начала собираться влага. Не забыли, чертяки! Роберт протянул лопатообразную ладонь, я крепко пожал, прощаясь. Долго задерживаться в комнате у впавшего в немилость агента, да еще поднявшего руку на самого Верховного Координатора, категорически не рекомендовалось. Как и просто заходить в гости, иначе будут долгие расспросы в кабинете особиста. А как иначе? Мы ж тут все с высшим уровнем секретности, все на заметке… Я раскрыл мешочек. Тридцать пять полновесных золотых монет, четыре десятка серебряных, в дополнение к моим сбережениям; так уж сложилось, что в большинстве обжитых миров Паутины золото с серебром в ходу. На крайний случай, у меня в загашнике лежит пригоршня кристаллов обсидовита. Это особый минерал, он способен воспринимать и аккумулировать магическую энергию, и не важно, какой она природы. То есть пустой камешек обсидовита с легкостью проглотит боевое заклинание вроде пресловутого огненного шара. А заполненный – может даже пульнуть этим самым шаром, причем даже из рук человека без магических способностей. Это универсальная валюта Паутины: во всех мирах с магической доминантой в физике их охотно меняют на местную валюту или покупают. Та-ак, что тут еще? Ого! Темно-коричневый флакончик «последнего шанса». Это такой эликсир, способный исцелить любую рану; хотя оторванную конечность, разумеется, не вернет. Собственная разработка и гордость лаборатории Координационной Службы, однако из-за особенностей фертонала – основного ингредиента, применять его можно один раз в пять лет, иначе эффект будет противоположным. Я усмехнулся и потянул из-под койки рюкзак. Два комплекта сменного белья отправились на дно, туда же лег теплый свитер двойной вязки, из верблюжьей шерсти. Переносная горелка с запасом сухого топлива, несколько брикетов сухпая, раздвижной стакан-«телескоп», походный котелок и томик «Чужой среди чужих» Хайнлайна. Приторочил к рюкзаку свернутую палатку. Повертел в пальцах старую наваху альбасетской работы. Сколько раз ты меня выручала, старушка! Длинная изогнутая рукоять из оленьего рога привычно легла в ладонь. Щелк! Щелк! Щелк! Лезвие, смачно щелкая зубьями фиксатора, распрямилось. Изогнутый под стать рукояти клинок с выгравированным скорпионом, длиной в пятнадцать сантиметров и шириной в два пальца. Серьезное оружие ближнего боя. Полюбовался бликами света на полированной поверхности, сложил нож и сунул за ремень. Встал и надел кожаную куртку. Все, пора на выход. Здесь больше делать нечего, а чтобы прийти в себя, мне требовался тихий, укромный мирок, подальше от суеты. И я, пожалуй, знаю, куда направлюсь…

Пыльная лента дороги уползала за горизонт, петляя между камнями как змея. Жесткая невысокая трава на обочине, чахлые, причудливо изогнутые деревца, огромный багровый диск уходящего за горизонт солнца. Передо мной раскинулась степь Халлидарра. Не самый приветливый мир, но меня вполне устроит, надо только людей найти.

Ночевать пришлось в степи, я сошел с дороги и разбил лагерь. Видавшая виды одноместная палатка колыхала матерчатыми боками под порывами ветра, котелок весело булькал на горелке, распространяя аромат горохового супа по-гуцульски из сухпая. Я задумчиво глядел на

язычки голубоватого пламени и помешивал ложкой варево. За тонкой стеной палатки выл пронизывающий ветер, а звезды желтыми пятнами просвечивали сквозь ткань. Я подумал и добавил в котел лавровый лист и пару горошин душистого перца. Аромат стал выразительнее, так что в животе явственно забурчало. Вой снаружи усилился, будто приблизившись, и я с удивлением осознал, что стенки палатки больше не трепещут на ветру. Твою ж мать!!! Рванул из-за ремня наваху, едва успел разложить, как ближайшая стенка смялась под напором тела. Я всадил туда лезвие… и еле успел выдернуть обратно, когда раненая зверюга дернулась, чуть не вырвав наваху из руки. Впрочем, длинный разрез в пологе клинок проделать успел. Снаружи снова завыло, на этот раз куда яростнее, и в дыру сунулось НЕЧТО. Что именно это было – не рассмотрел. Схватив котелок, я разом выплеснул кипящий суп в морду агрессора. Вой сменился закладывающим уши ревом, я поспешно снова ткнул навахой врага, но было поздно: клинок, не встретив сопротивления, провалился в воздух. Неведомый хищник позорно бежал в ночь, оставив мне развороченную палатку и жуткую вонь. Я тоскливо заглянул в пустой котел. Ну не свинья он после этого?

Утром обнаружил возле палатки круглые следы, размером в добрую миску, с явными следами когтей. Источник донимавшей меня всю ночь вони обнаружился рядом, прямо возле дыры в пологе. Здоровенная такая куча, с торчащими во все стороны осколками косточек. Напавшее на меня чудовище банально обгадилось, получив в морду кипятком. Ругаясь, свернул палатку и вернулся на тракт.

Когда Халлидарр снова укутался покрывалом сумерек, сверкая окнами, показался добротный каменный трактир. Крытая сланцевыми плитками крыша нарядно поблескивала отраженным светом первых звезд. Они тут крупные – куда больше, чем в родном небе Земли, а еще тут две луны. Халл и Дарр. Халл светит изумрудным светом, а Дарр сияет голубым, окрашивая мир в поистине фантастические краски. Но сейчас я не любуюсь небом, я просто хочу отдохнуть и выпить. Чего-нибудь очень и очень крепкого. Такого, чтоб память отбивало напрочь, а червяк боли, точивший мою душу, наконец заткнулся. Прямо на двери, в ее правом верхнем углу, красовалось намалеванное изображение домика с дымящейся трубой. Я хмыкнул: какой-то бродяга оставил послание знаком «грамоты дорог», сообщая – заведение что надо. Ну что ж, проверим… Я толкнул тяжелую деревянную дверь на массивных кованых петлях и зашел внутрь. Довольно просторный зал, уставленный рядами столов и лавок, утоптанный земляной пол, посыпанный чистой соломой, большой, постреливающий угольками очаг возле барной стойки, лестница на второй этаж. Приют уставшего путника, ниспосланный Дроном Пыльником, да и только…

Я устроился за столом в дальнем углу, бросил на лавку рюкзак и принялся изучать собравшийся контингент. Возле самого очага стол прятался в клубах ароматного низинного табачка, который и не табак вовсе, а просто местное растение. Насколько я терпеть не могу табачный дым, но этот отвращения не вызывал. Шестеро мужчин, по виду воинов, раскатисто хохочут и гремят пивными кружками. Крепкие фигуры в свободного покроя одежде из стеганого войлока, с надетыми поверх кожаными безрукавками – самое то по осени. Возле одного на лавке – тяжелый пехотный арбалет, тут их, правда, зовут иначе, но мне привычнее именно «арбалет». На лезвии длинного меча, прислоненного к столешнице, играют отблески огня камина. Владелец, пузатый как мой бывший шеф, мочит в пиве длинные усы. За два стола от шумной компании играют в кости трое местных, на столе кувшин и глубокая миска с обглоданными костями. Вот и все посетители, негусто…

Хозяин, высокий крепкий мужчина с кудрявой рыжей бородкой, возник у стола будто тень.

– Чего желаете, уважаемый? Поесть, выпить, комнату?

– Поесть, выпить, комнату. Выпить прямо сейчас, да покрепче чего.

– Из горячего только щедровик и жареная в пиве рыба. Из выпивки самое крепкое, что есть, – «Голубой Иней».

– Давай порцию щедровика и бутылку «Инея». Кстати, где моя комната?

– Да где пожелаете, сударь. Сами видите, – обвел он рукой зал, – народу нынче маловато. Так что и второй этаж, и левое крыло пустуют.

Я выложил на черную плиту столешницы три полновесных цехина. Хозяин аккуратно принял деньги и расплылся в довольной улыбке: такой клиент не часто попадается.

– Комната ваша, до прилета драконов, кухня тоже входит в оплату. Сейчас принесу заказ и ключ.

С достоинством поклонившись, он исчез, оставив меня в гордом одиночестве. Я поправил за поясом наваху и, прислонившись спиной к стене, принялся ждать…

– А я те грю, дурья твоя башка, что дракона надо в глаз бить! – сквозь пьяный дурман расслышал я хриплый голос от стола воинов, – В глазу завсегда слабина!

– Вот ты и бей, если достанешь! Да про зубы не забудь, он их вместе с глазами на морде носит.

– И достану! Я со ста шагов в глазницу шлема попадаю, а в драконий глаз не промахнусь и с трехсот!

– Ты еще кружку выпей и в дверь в упор не попадешь!

Чем закончилась перепалка, не помню: стены вдруг пустились в пляс, из горящего очага высунулась лукавая толстощекая физиономия, подмигнула задорно, и я рухнул лбом на стол. Все-таки ядреная штука, этот их «Голубой Иней»…

Очнулся я на койке, в своей комнате. Опустив руку, нащупал рюкзак и кувшин. Как оказалось – с водой. Очень кстати… Уф… Вот же дурачина, нет чтоб сразу шмотки в комнате закрыть – так нарезался в дым прямо за столом! Торопливо осмотрел себя – вроде все на месте, даже кошель с деньгами не тронут… Не зря на дверях трактира добрый знак накорябан.